— Нет! — выкрикнула она вспыльчиво и инстинктивно. — Вы… вы…
Она слышала слово, которое очень точно характеризовало мужчин, похожих на него, хотя никогда и не произносила его вслух.
— Что вы имеете в виду? Я вроде бы не задавал вам вопроса.
Пылкость ее гнева преодолела холодность его голоса.
— Вы спросили, хочу ли я поплавать с вами, и ответ будет — нет! — сказала Сара четко. А затем, чтобы сделать это еще более ясным, добавила: — Я не маленькая кукла-марионетка, которую вы можете дергать за веревочки. И я не доверяю ни вам, ни вашему так называемому слову чести!
Резкая сталь в его голосе могла бы убить ее, если бы стала осязаемой.
— И… какое обещание, данное мною вам, я, по вашему мнению, могу не сдержать?
Ха! — подумала она ликующе. Выиграно!
Вслух она сказала с фальшивой искренностью:
— Ну… ну, что вы никогда не изнасилуете меня или… или не сделаете чего-либо, применив силу. Или вы предпочитаете не помнить об этом?
— К счастью, очень хорошо помню, — прорычал его голос, после чего снова стал ровным. — Почему, вы думаете, я отослал вас в вашу целомудренную постель? Что вы вообразили себе из того факта, что мне случилось поцеловать вас ради пари?
— Пари?!
— Да… пари, которое предложил я, а приняли его вы, маленькая лгунья!
Его язвительный смех заставил Сару сжать кулаки в молчаливом бешенстве.
— Я не изнасиловал вас, не так ли? И поверьте мне, у меня нет намерения доходить до таких крайностей — да и зачем? Вероятно, вы боитесь себя самой, дорогая Дилайт! Вы не доверяете своим собственным чувствам, когда будете плавать обнаженная с обнаженным мужчиной? Может быть, вы обнаружите, что желаете, страстно стремитесь к… акту, который вы теперь называете «изнасилованием»?
24
Два камина по обе стороны громадного мраморного зала были зажжены. Без всякой необходимости, конечно, но прыгающие, колеблющиеся языки пламени создавали эффектный мерцающий свет, который придавал даже бледной коже Сары золотистый оттенок. Спускаясь босиком по мраморной лестнице с широкой изогнутой балюстрадой, Сара с каждым сделанным ею шагом все больше и больше осознавала, что она делает нечто такое, чего никогда прежде не делала. Она рискует так, как никогда не осмеливалась рисковать в своей безопасной, прозаичной жизни, которую вела всего несколько месяцев назад. И еще она запретила себе спотыкаться, даже когда услышала, что плеск в бассейне прекратился, и поняла, что он смотрит на нее.
Ей нечего было бояться! Не было ничего плохого или неприятного в неодетом человеческом теле, и нагота гораздо менее похотлива или… или соблазнительна чем едва прикрытое тело, которое представляет собой некую тайну. Будь храброй, Сара. Подумай о причине, по которой ты обнажила свое девственное тело, а оно у тебя на самом деле не такое уж плохое!
— Ну? Теперь, когда вы здесь, вы, вероятно, вспомните, что не можете плавать вечно, и помчитесь по ступенькам наверх в вашу комнату, чтобы спрятаться от большого злобного волка?
Он выглядел по-другому с густыми мокрыми черными волосами, прилипшими к голове, но его режущий ухо голос и сатанинская смуглость лица были теми же самыми, какими она их помнила. К черту его!
— Кто это боится большого злобного волка? — искусно передразнила его Сара и, отбросив в сторону короткий японский халат, прыгнула в воду.
Она чувствовала себя хорошо, и ей, безусловно, надо было поупражняться. Как умственно, так и физически, напомнила она себе, проплыв половину длины бассейна под водой и вынырнув на секунду, ослепленная тяжелыми прядями волос, сбившихся ей на лицо.
— Пожалуйста, позвольте мне.
Длинные загорелые пальцы отбросили ее волосы в сторону, и Сара, оглядевшись, поняла, что почти налетела на него.
— Спасибо.
Сделав глубокий вдох, она поплыла кролем в противоположную сторону, но, доплыв, обнаружила, что он уже поджидал там, обогнав ее.
— Итак, вы умеете плавать так же хорошо, как играть в теннис. Вы заставляете меня гадать, каким еще видом спорта вы превосходно владеете.
Насколько ясно он мог различать под водой очертания ее тела? О, черт побери! Теперь она начала размышлять, как представительница викторианской эпохи! Преднамеренно кокетливым жестом Сара откинула волосы с лица назад. Теперь к месту было отпустить что-либо остроумное.
Она сказала застенчиво:
— Ваше дело гадать, а мое знать, не так ли?
И была вознаграждена тем, как напряглись мускулы его лица, пока он смотрел на нее, словно желая утопить.