Спала ли она на самом деле? Сара протянула ищущую руку, обнаружила пустую подушку и поморщилась. Сон? Но стоило ей пошевельнуться, как непривычная боль заставила ее вздрогнуть и приоткрыть глаза, чтобы взглянуть на солнце, струящееся через раздвинутые занавески. С глухим стоном она повернулась на другой бок, лицом к пустой стороне постели.
О, черт возьми! Она действительно не хотела об этом думать, но не могла остановить внезапный поток воспоминаний. Почти автоматически потянувшись к подушке, она крепко сжала ее, словно для уверенности, пока глаза ее невидяще смотрели на стену. Итак, она наконец прошла через это, но как странно, что ее первым мужчиной оказался именно Марко, к которому она решила питать отвращение еще до того, как познакомилась с ним! Марко оказался единственным известным ей мужчиной, способным соблазнить ее поцелуем — заставить ее делать то, что угодно ему, оправдывая его ожидания. И он все еще принимает ее за Дилайт, ее сестру, чье имя он шептал ей на ухо в то время, как занимался любовью с Сарой. Со скромной Сарой, которая всегда придерживалась довольно строгих правил и вовсе не была тем типом женщин, который мужчины находили волнующим.
Что же ей теперь делать?
Практичная и прагматичная сторона ее натуры, которую она унаследовала от отца, рекомендовала осторожность. Но в ней также было кое-что и от матери; страсть и безрассудство, которые она сама и ее воспитатели всегда пытались смягчить. Зачем? И для чего?
Сара заложила руки за голову; чувство томной усталости постепенно овладевало ею, пока она вспоминала. Вероятно, она, а не ее сестра, заслужила все то, что он говорил о ней раньше. В этот момент она не испытывала сожаления и вины. Именно Сару он хотел и именно с ней занимался любовью, осознавая это или нет! Но она-то знала — каждым дюймом своего ноющего тела и без томительных признаков стыда. Что сделано, то сделано. И теперь остается только идти вперед. Она подумала о теле Марко и о том, как плавно двигались мускулы под его загорелой кожей… под ее ладонями. Покраснев, она вспомнила, как его руки интимно исследовали ее, открывая в ней то, о чем она и сама не догадывалась. Теперь, зная это, Сара обнаружила, что беспокойно мечется на сбитых простынях. Конечно, он покинул ее из-за слуг. Но когда же он вернется?
27
Немного позднее в ее голову закрались сомнения, а с ними вернулись и остатки здравого смысла, который она потеряла прошлой ночью вместе со своей смущавшей ее девственностью. И Сара была окончательно смущена, встретившись лицом к лицу с Серафиной и сообразив, что суровая экономка с первого взгляда поняла то, что случилось прошлой ночью. Сара не могла не поморщиться. Она хотела сама выстирать запачканные простыни в ванне и вывесить сушить их на террасу. Но, к несчастью, Серафина пришла в тот момент, когда ванна еще наполнялась, а все белье, включая и ночную рубашку, разорванную пополам, валялось на другом конце комнаты.
Сара не смогла удержаться и покраснела, как напроказивший подросток.
Обычно каменное лицо экономки стало по-настоящему человечным, выражение его слегка изменилось, когда ее глаза натолкнулись на простыни, которые Сара как раз стаскивала с постели. Но когда ее глаза вернулись к покрасневшему лицу Сары, они вновь ничего не выражали, даже когда Серафина сказала неодобрительно:
— Синьорине не следует заниматься подобными вещами. Я сама сменю вам простыни.
Услышав звук воды, льющейся в мраморную ванну, Серафина покачала головой.
— Если бы вы позвонили мне, синьорина, я бы приготовила для вас ванну. В дальнейшем, пожалуйста, звоните мне, когда встаете по утрам, и я приду сама.
Суть была не в словах экономки, а в их значении, подумала Сара, стараясь расслабиться в нежащей ароматной роскоши глубокой мраморной ванны. Скрывая свои собственные мысли, Серафина безмолвно приняла изменившееся положение Сары. Отныне она сама будет прибирать в ее комнате и следить за ее одеждой, а также готовить ей ванну по утрам… Сара с сожалением улыбнулась своему размытому отражению в затуманенном зеркале. Как он назвал ее ночью? Cortigiana! Голосом, более похожим на ворчание. Ну, она допускала, что сейчас ей, безусловно, следует чувствовать себя куртизанкой. И гадать каждую минуту, сколько других женщин, ожидавших его каприза и его внимания, он держал здесь, в тех же самых апартаментах. А затем, когда они ему надоедали, прогонял, без сомнения, с небольшим ценным подарком в виде драгоценностей или новой машины.
Ну, подумала Сара легкомысленно, я попрошу себе машину! А затем удивилась, почему же она не чувствует себя столь беспечно.