— Решили посетить это прекрасное место? — добродушно приветствовал их месье Бозоль. — Попробуйте гусиную печень! Это песня!
— Мы ждем вас в пятницу на рыбный суп, — напомнила Клер.
— Буду непременно! — мэр так и просиял. — Ваш прошлый суп, шеф Жюль, был потрясающ! Я до сих пор его вспоминаю!
Эти восторги немного примирили Клер с убранством ресторации «Пища богов». А здесь все отличалось от дедушкиного бушона. Высокие потолки с лепниной, зеркала в человеческий рост, из-за которых зал казался бесконечно-огромным. Столики на четырех человек уже сервированы, белоснежные скатерти, хрусталь и серебро, живые цветы в вазочках изо льда, белые свечи. На всем печать утонченности, изысканности и аристократизма. Ступая по мозаичному полу, Клер ощущала себя почти униженной всем этим великолепием. Официант в белой манишке — отлично вышколенный, безупречно вежливый и безликий на фоне других официантов, проводил Клер и Жюля к их столику.
— Наверное, они даже тарелки расставляют по линейке, — сказал Жюль шепотом.
Клер промолчала — ей было не по себе. Она посматривала по сторонам, ожидая появления хозяина заведения, но месье Рейв почему-то не показывался. Раздалась нежная, чарующая музыка — она лилась откуда-то сверху, скрипки и флейта. Негромкая, выразительная, мелодия как нельзя лучше подходила этому месту. Гости рассаживались за столиками, переговариваясь вполголоса, делали заказы и дегустировали белое вино.
— Какое интересное меню, — заметил Жюль, изучая длинный перечень закусок и основных блюд. — Они охватили все — и мясо, и птицу, и рыбу. И рыбный суп у них в перечне, несмотря на то, что сегодня не пятница.
— Потому что мы считаем, что пора отходить от традиций. Кулинария — та же наука, она не должна стоять на месте, она должна совершенствоваться, — к их столику подошла мадемуазель Агнесса.
Клер снова вспомнила про свой самодельный воротник. Невеста месье Рейва была наряжена просто сногсшибательно. Несомненно, ее платье шили по последней столичной моде — с узкой черной юбкой и верхом из белого шифона, окутывающего точеные плечи, как шаль. На груди была брошь с огромным изумрудом, а на шее красовалось изумрудное ожерелье. Строго, изящно, умопомрачительно красиво.
Клер помрачнела, когда Жюль поперхнулся, пожирая взглядом красавицу Форсетти. Она ответила ему улыбкой, и склонила голову к плечу, бросив на Клер мимолетный взгляд.
Наверное, посмеивается над ее старомодным нарядом.
— Мы рады, что вы оказали нам честь посещением, шеф Жюль, — мадемуазель Форсетти говорила так сладко, словно держала под языком карамельку. — Сегодня Рен будет готовить специально для вас. Он вон там, если желаете взглянуть, — и она указала в сторону.
Брат и сестра машинально повернулись вслед изящной ручке с изумрудным кольцом на безымянном пальце. Вместо одного из зеркал было стекло, и через него можно было увидеть кухню — такую же красивую, чистую, белоснежную с серебром. Печи были установлены в два ряда, и между ними грациозно — как танцоры королевского балета — священнодействовали повара. Именно священнодействовали, потому что в их движениях не было спешки, не было никакой резкости — все точно, продуманно, с благоговением. Чему они там поклонялись? Клер вытянула шею, пытаясь разглядеть продукты и кухонную утварь, но в это время один из поваров, стоявший у самой первой печи, повернул голову, и девушка узнала Рена Рейва. Он поймал ее взгляд и кивнул в знак приветствия.
Она уставилась на белоснежную тарелку, стоявшую перед ней. Агнесса Форсетти что-то спросила, а потом повторила, легко коснувшись плеча Клер:
— Желаете сделать заказ или доверитесь нашему замечательному шефу?
Так как Клер продолжала молчать, Жюль ответил за двоих, закладывая салфетку за ворот:
— Разумеется, мы доверимся! Уверен, что такой мастер, как месье Рейв, знает, что подать придирчивым гостям.
— Так и передам, — мадемуазель Форсетти бросила на Жюля загадочный взгляд и перешла соседнему столику.
— Боже, меня чуть не стошнило от приторности, — прошептала Клер. — А ты как будто запал на нее!
— Красивая женщина не может оставить равнодушным, — засмеялся Жюль, провожая мадемуазель Форсетти взглядом, пока она плыла по залу, приветствуя гостей. — Признай, что здесь чудесно! Все так светло, свежо…
— Как в музее, — скривилась Клер. — Мы еще не пробовали местную еду, поэтому хвалить рано. Может, придется ждать до утра, пока месье шеф приготовит что-то стоящее.
Но жать долго им не пришлось. Через несколько минут официант с поклонами и пожеланиями приятного аппетита поставил перед каждым поднос из черного камня, на которых лежали… несколько булыжников. По виду — совершенно тех, что покрывали мостовую Вьенна.
— Что это?! — Клер вскинула голову, уставившись на Рена Рейва, который наблюдал за ними через стекло.
На губах шефа блуждала улыбка. Он был явно доволен, что произвел впечатление.
— Они издеваются? — спросил Жюл неуверенно. Весь его энтузиазм схлынул при виде странного блюда.
— Решили над нами посмеяться? — Клер нервно оглянулась, но увидела перед многими гостями точно такие же камни. Но никто не приходил в замешательство, а преспокойно орудовал вилкой, поглощая булыжники кусочек за кусочком.
Жюль взял вилку и несмело ткнул странное угощение. Вилка проникла в камень, как в размягченное сливочное масло.
— Это блюдо с секретом, Клерити! — воскликнул Жюль, снова уверовав в мастерство столичных поваров. — Пробую, — он отправил кусочек «камня» в рот и замычал от удовольствия, прикрывая глаза.
Клер тоже отломила немного и попробовала.
Картофель. Это был картофель. Странным образом ему придали вид камня, но под хрустящей корочкой скрывалась теплая, нежная, как крем, масса.
— Картофель с несколькими видами сыра, — определила Клер, подбирая на вилку еще немногою. — Сливки, хлебные крошки… Но есть что-то еще…
— Сливки, сыр, хлебные крошки и пюре из каштанов, — услужливо подсказала ей мадемуазель Форсетти, неожиданно появившаяся рядом. — Все замораживается, а потом обжаривается в кипящем масле. Корочка становится хрустящей, а картофель внутри едва успевает оттаять. Поэтому вы ощущаете такую бархатистую структуру. Удивительно, да?
— Да, удивительное блюдо! — восхитился Жюль, приканчивая свою порцию. — Никогда не ел ничего подобного.
— Посмотрим, что вы скажете, попробовав наш фирменный салат, — лукаво улыбнулась Агнес.
По ее знаку подали вторую закуску.
— Это маринованная говядина, — сказала Клер. — Обыкновенное карпаччо.[1]
— Просто попробуйте, — промурлыкала Агнес, пряча усмешку.
Жюль и тут стал первым. Подцепив на вилку полупрозрачный ломтик, он отправил его в рот.
— М-м-м! — замычал он, жуя. — Это нечто! Но явно не мясо!
Клер тоже попробовала. Сладость, нежность, легкий холод, покалывающий язык, острота черного перца… Она взяла и второй кусочек, потому что не смогла определить ингредиенты.
— Сочно, очень сочно! — восторгался Жюль. — После этого аппетит усиливается втрое!
— Это арбуз, — подсказала мадемуазель Форсетти. — Арбуз, приготовленный особым способом — его засолили, потом заморозили, а потом отбили. Очень похоже на говядину, это забавно! — она засмеялась тонко и хрустально.
Клер помрачнела еще больше и вдруг бросила вилку.
Звон металла о фарфор прозвучал особенно громко.
— Все это фокусы, — сказала Клер, не обращая внимания на брата, который посылал ей выразительные взгляды, — только не еда.
— На нас смотрят! — прошипел Жюль, но Клер уже было не остановить. Она с грохотом отодвинула стул и направилась прямиком в кухню,
Следом за ней застучала каблучками Агнес, а за ней поспешил Жюль.
Клер ворвалась в белоснежную кухню, как ураган. Рен Рейв, видевший ее через стекло, встретил ураган невозмутимо. Скрестив на груди руки, он смотрел на девушку, и в синих глазах ей почудилась насмешка.