Бордель
Зила: Взгляни на мое положение. Я не могу оплачивать счета за газ.
Барселос: Думаешь, я жалуюсь, что денег нет? Ах, если бы все было так просто.
Зила: Что ты хочешь сказать? Пройдись по комнатам. Тихо, как в монастыре.
Барселос: Эпидемия пройдет, и все наладится.
Зила: Дело не в эпидемии. А в том, как люди друг к другу стали относиться. На этом городе лежит проклятие. Улицы полны разбойников. Все, что уважалось раньше, перестало уважаться. Даже хозяйки домов ведут себя как шлюхи. И как ты хочешь, чтобы здесь процветало почтенное заведение? Погляди на эту баронессу, о которой судачит весь город. Еще что-нибудь такое — и придется все закрыть.
Барселос: А ведь все, что нам нужно, матушка, — это чуточку воображения.
Париж
«Милая сестра!
Вчера мы были в Тулузе, на свадьбе нашей троюродной сестры Марии Бертран, урожденной Коштейра. Я не хотела ехать, но в конце концов уступила настояниям Фальяубера и дяди Теодорико, а также почтенных тетушек, которых возмущает моя вольная жизнь в Париже. Два дня я не появлялась у Ашиля, а Кавако все время придерживал меня за локоть, точно боялся, что я вдруг улетучусь. Сестра Мария некрасива, но зато приглашенные на свадьбу мужчины!.. Я почти что согласилась выйти замуж за одного из них. Там было человек шестьдесят — смотри и выбирай. На следующий день я встретила новобрачных на пути к церкви. Не понимаю, почему они медлят отправиться в свадебное путешествие. У Марии были темные круги под глазами.
Твоя Билота».
Дом Да Маты
Возбужденный конь решил облегчить задачу, раздвинув задние ноги. Голый Алвин, вернувшийся в кровать, удовлетворенно наблюдал, как Анжелика работает руками. Ему нравился этот приступ внезапной похоти. «Какой все же у нее здоровый вид», — отметил он, трепеща при виде ритмично дергающихся ягодиц. Орган коня заметно прибавился в размерах. В зеркалах отражалась вся сцена, нежная и жестокая одновременно. Алвин подумал, что скоро прыгнет на Анжелику и, ввиду тупости коня, преподаст ей урок настоящего животного обращения. Но вместо этого принялся рассказывать ей об одном старинном обычае польских крестьян.
Лагерь
Рыжая борода медленно шевелилась в такт движениям челюсти.
Котрин почувствовал, насколько здесь уважают Билла. «Вот первый из отверженных, который принуждает всех к молчанию», — отметил он про себя.
Котрин: Почему вы с вашими друзьями выбрали именно наш город?
Билл: Это не мои друзья, это мои последователи. Я даже не всех знаю в лицо. Кое-кто присоединился ко мне только вчера, сбежав от ваших горожан. Придут еще и другие, я уверен. Места хватит всем. Надо только оставить в городе свое прошлое, и их примут с радостью.
Дорога
Лошади неспешно двигались в сумерках, и Лусио увидел, как барон подносит к глазам шелковый платок. Чтобы отвлечься, он откинулся назад, следя за низким полетом козодоев, но не мог прогнать мысли о том, что барон губит себя. Новость, пришедшая от Барселоса, подкосила его. «А сколько такого было в прошлом», — подумал Лусио. Помолвка Билоты, например: все понимали, что происходит, даже он, глупый негр. Баронесса танцевала с Барселосом, а потом оба украдкой выскользнули прочь. А барон в подпитии провозглашал тосты за Третью империю. С тех пор Лусио каждый раз тер глаза, вспоминая, как Барселос тянулся рукой к юбкам баронессы, как падали брюки, обнажая его худые ноги, — а музыка наверху стала совершенно неистовой. Лусио пришлось отойти на некоторое время, и он поклялся, что будет до гроба хранить молчание. Он боялся, что ему отрежут язык. Но все же вернулся, чтобы досмотреть.
Редакция
Входит Котрин, размахивая руками. Барселос выпускает дым в потолок.
Барселос: Отлично, приятель. Давай, выкладывай новости.
Котрин: Новости? Какие новости? Ничего нового, все по-прежнему. Даже лихорадка уже никому неинтересна.
Барселос: Кто говорит о лихорадке? Публике не нужна лихорадка. Публике нужен хороший скандальчик. Что-то затевается. Все чуют: что-то затевается.
Котрин: Честное слово, шеф, ничего. Все по-прежнему.
Барселос: А Глисеро? Симоенс? Жулио Мескита?
Котрин: Все они у Элоя. Ничего нового.
Барселос: Так не бывает. Если бы ничего не было, они не собрались бы вместе. Зачем они собрались? О чем говорят?
Котрин: О чем и все остальные. Все та же история. Алвин исписывает свой карандаш. Баронессе нравится, как он пишет. Могу и я написать об этом, если хотите. Газета ваша.