б) Алвин съехал по перилам и лег внизу, зажав в руке член, с криками: «Да здравствует Республика!»;
в) Анжелика исполняла Волленгаупта на фортепьяно, Алвин при этом ласкал ее клитор;
г) ржание на веранде, стук копыт в главную дверь (Алвин, подойдя к окну, увидел коня через занавеску и испугался);
д) громкость музыки нарастала, Алвин тем временем вместо пальцев стал использовать банан;
е) я тебя поимею, сказал он ей, очищая банан и съедая его;
ж) Алвин поставил ее на лестнице так, что розовый зад вздымался кверху, черный треугольник оказался почти весь сзади, а самая сочная часть посредине, и погрузился в нее.
Цирк
В разгар праздника, на котором обильно текло пиво — вот что Ла Табль считал «истинно бразильским праздником», — двое акробатов решили проявить чудеса креативности, скинув одежду и кувыркаясь в костюмах Адама. Для пущего интереса они в какой-то момент намеренно свалились и по-дурацки полетели в сетку. Смех в партере, восторженные аплодисменты шлюх. В довершение этого у обоих кое-что встало; акробаты вскочили на ноги, вытащили двух девиц и поволокли на арену. Те покорно подчинились, дав себя раздеть, и улегшись вместе с братьями на сетку, так что публике все было видно. Парочки сплетались воедино, кусали друг друга, совокуплялись, являя редкостное зрелище отличной пластики и высокого мастерства. Возбуждение в цирке достигло предела, когда одна из девиц, постанывавшая под тяжестью горы мускулов, вытянулась и кончила, не скрывая величайшего наслаждения. Запах секса, как известно, заразителен. Все полезли на сетку, кто уже голый, кто раздеваясь по дороге, и вскоре она опасно прогнулась под весом стольких тел. «Кто здесь кто?» — прорычал взбешенный Ла Табль, полезший разбираться, куда же делась Жанна.
Дом Да Маты
з) погружается и выходит наружу, погружается и выходит, при четвертом погружении Анжелика опирается на перила, перегибается и впускает Алвина в зад.
Редакция
Барселос: Надеюсь, ты не думаешь, что я это опубликую?
Котрин: Воля ваша, шеф. Делайте с этим, что хотите. Человек — это загадка.
Барселос: Загадка, да? Пять часов убито. А вышло полное дерьмо.
Котрин: Делайте с этим, что хотите. А вообще чего вы хотите, шеф?
Барселос: Чего я хочу? Я посылаю тебя к конокраду и получаю анархистский манифест. Садись и пиши нормальную заметку. Одну чертову заметку про конокрада. Что непонятно?
Котрин безнадежно глядит в окно. На подоконнике — ласточкино гнездо.
Дорога
Километрах в пяти от Кампинаса барон пожелал омочить ноги в реке Капибари. Лусио испытывал почтение и насмешку одновременно: можно ведь и погибнуть, заразившись от воды, почти стоячей, — настолько мелкой была речка. Барон был на этот раз побрит. Вид голого барона, с опаской вступающего в холодную воду — омыть свои струпья — был зрелищем настолько тягостным, что Лусио отвернулся. Мимо пролетела, галдя, стайка зеленых попугайчиков. Барон повернулся к негру и приказал принести хлыст. Затем начал хлестать себя, но не больно. Все это напоминало игру. Закрыв глаза и скривив губы, барон попробовал наконец ударить посильнее, но у него не получилось: не хватало размаха. Тогда он обратился к Лусио, чтобы тот взялся за дело. И — о такой сцене двести лет мечтали миллионы негров — Лусио нанес барону десять звучных ударов. Избитый старик заплакал и обнял древесный ствол.
Дом Да Маты
Два оленя перепрыгивают через ручей, убегая от собаки провансальца. Тот, с луком и стрелами, спешит следом. На собачьей голове — сколы фарфора. Алвин, взвесив вещицу в руке, подносит ее к глазам.
Алвин: А старик капризный.
Анжелика: Ревнивый. Не надо было сюда входить.
Алвин: Зачем ему библиотека? Ты же говорила, что он ненавидит книги.
Анжелика: Но обожает всякую писанину. Ему нравится, когда все сохраняется на бумаге. Смотри, вот его дневник.
Алвин: Дай взглянуть.
Он открывает наугад и читает: «2 мая 1888. Завтракал хорошо, сделал 1200 шагов по веранде». Чуть подальше: «4 мая 1888. Завтракал просто отлично; гулял по саду; 2100 шагов». Через две страницы: «После ужина баронесса уткнулась в книгу; воспользовался этим и сделал еще 1600 шагов; 3500 в день — наполеоновская победа!». Алвин, заинтригованный, медленно пролистал тетрадь и обнаружил в ней только это: шаги, шаги и еще раз шаги. Если бы барон ходил по прямой, то уже обогнул бы всю землю. Вот идиот!
Анжелика (смеясь): Прелестно, правда?
Алвин (обхватывая ее за бедра): Знаешь что? Твой старик заслужил все, что мы ему уже сделали, делаем сейчас и еще только собираемся делать.