А потом… Потом все мысли улетучились у него из головы, осталось лишь жгучее желание, и он стал срывать с себя одежду, а Кэролин лихорадочно избавлялась от пышных юбок и белья. Обратного пути не было.
Глаза Кэролин сияли, все ее тело томилось страстью. Эван вытянулся на ней, а затем одним рывком резко вошел в нее, утверждая себя мужем этой прекрасной женщины.
Весь мир перестал существовать для него, он думал лишь о том, что добился долгожданного. Его движения становились все стремительнее, и вот наконец Кэролин громко закричала под ним, ее тело сотрясли конвульсии…
Она была такой теплой и мягкой… Ее лицо, казалось, светилось в слабом свете, пышные кудри рассыпались по подушке. Кэролин, словно в забытьи, стонала и задыхалась, и Эвану не верилось, что она может так отдаваться страсти.
Неужели эта женщина принадлежала ему?
— Кэролин, я люблю тебя! — выкрикнул он, переворачиваясь на спину, но не отпуская ее.
— Ох, нет! — смеясь, вскричала Кэролин. упираясь ладонями в его грудь.
Но Эван не отпустил ее, и, когда Кэролин заглянула ему в глаза, молодой человек понял, что ни один мужчина прежде не дарил ей наслаждения, подобного тому, что подарил ей он. Затрепетав, жена прижалась к нему.
…Но вот Эван выбрался из-под Кэролин. Обнявшись, они уснули на кровати, согретой их долгими любовными утехами. Но не успели и дрова в камине выгореть, как их снова бросило в объятия друг друга. Если они и спали в эту ночь, то не более часа, а утром, забывшись в томной неге, они не услышали стука горничной, пришедшей сообщить, что завтрак подан и лошади готовы к дороге.
Они задержались в гостинице на три дня, став объектом сплетен всей гостиничной прислуги. Молодой Томас, которому пришлось выслушивать большую часть насмешек, то и дело заливался краской стыда и смущения.
Но Кэролин и Эван должны были утолить сильную жажду, мучившую их долгие годы, поэтому никак не могли оторваться друг от друга. Когда они были наконец готовы продолжить путь в Филадельфию, обоим казалось, что они пережили второе рождение и для них открылся новый мир.
ГЛАВА 14
Кэролин успела забыть, каким огромным был дом Эвана. Построенный в джорджианском стиле, он стоял на заснеженном склоне горы, окруженный густым лесом.
Утреннее небо было бледно-голубым, когда они подъезжали к усадьбе. Еще накануне Эван послал в дом весточку об их скором приезде. Волнуясь, Кэролин смотрела на роскошный портик и широкие ставни, прикрывающие окна нижнего этажа.
— Как красиво, — прошептала она, взяв мужа за руку.
Последний раз она была здесь еще с Форрестом, когда Эван пригласил их на скромный семейный обед два или три года назад.
— Что бы ты хотела получить в подарок на Рождество? — поинтересовался Эван.
Его жена весело рассмеялась:
— Теперь у меня есть все, о чем только можно мечтать — умиротворенное сердце и новая, счастливая жизнь. — Ей пришло в голову, что волнующие ее мысли со временем перестанут ее тревожить.
— Признаться, я думал о том, чтобы подарить тебе элегантный дамский экипаж и подходящую к нему упряжку лошадей. Тебе бы хотелось этого?
Кэролин похлопала его по руке, ошеломленная его щедростью:
— Господи, меня никто никогда не спрашивал, чего я хочу. Откуда ты такой взялся?
Эван усмехнулся:
— Если ты забыла, я напомню тебе, что я — весьма удачливый адвокат. Но, честно говоря, я получил большое наследство от своего деда. Отец умер, когда я был еще мальчишкой, а мать — когда я достиг юности. Впрочем, она тоже оставила мне кое-что. Я был молодым романтиком и пустил наследство на то, чтобы купить этот дом для моей невесты.
Кэролин обескураженно поглядела на него:
— Но ты никогда не говорил, что…
— Я лишь мечтал… Ни одна женщина не была мне по нраву до тех пор, пока я не встретил тебя… А ты была так юна…
У Кэролин не было ни малейшего желания снова говорить о том, какую глупость она совершила, выйдя замуж в первый раз.
— Ты, кажется, обещал мне какой-то праздничный вечер? — сменила она тему разговора, прижимаясь к мужу. Воспоминания о Тимберхилле, о трудном времени в Филадельфии, о долгих, пустых годах в доме на Дьюберри-лейн оставляли ее…
— Ах да! Надеюсь, будет весело. Послушай-ка, что я задумал…
Несмотря на простую обстановку, дом Эвана был весьма и весьма мил. Все было приготовлено к приему жены хозяина, в каминах потрескивал огонь, горели свечи, и вся челядь высыпала к двери, когда мистер и миссис Бурк вошли в дом.
Лишь одна экономка Эвана, миссис Пепперелл, имела опыт в ведении домашних дел. Когда во время болезни Эван вынужден был нанять себе новых работников в дом, ему пришлось воспользоваться услугами людей, которые в городе занимались совсем другими делами, а у него стали управляющим, горничными, кухаркой и конюхом. Кэролин почувствовала себя неловко, когда узнала, что ей придется распоряжаться таким количеством бестолковых слуг. Она растерянно поздоровалась с челядью.
Слуги, вытаращив глаза, оторопело приветствовали хозяина, которого ошибочно принимали за правоведа. Женщины, присев и покраснев, пробормотали слова приветствия Кэролин.
— Думаю, ты хотела бы умыться и отдохнуть с дороги, — промолвил Эван, направляясь в кабинет. — А мне придется заняться кое-какими делами, ведь, как понимаешь, я забросил их во время болезни. О вечере тебе беспокоиться не надо. Миссис Пепперелл уже получила распоряжения. Впрочем, если ты хочешь что-нибудь изменить…
Кэролин лишь рассмеялась.
— Поговорим об этом позже, — заявила она, направляясь вслед за мужем в его кабинет, который, к ее глубокому разочарованию, был уставлен книгами о законах, но среди которых не было ни одной книги о медицине. Все в ее жизни так переменилось… — Я беспокоюсь лишь о том, что надеть. Может, пригласить портниху? Я… Я вообще-то всегда сама шила себе платья, но до вечера осталось совсем мало времени…
Эван повернулся к ней, на его лице расползалась довольная улыбка.
— Какой же я болван! Я совершенно забыл, что ты понятия не имеешь о том, как жить в достатке. Господи, как же я буду рад испортить тебя! Конечно, пригласи портниху, да еще парочку помощниц. Можешь заказывать все, что хочешь. Ни о чем не думай! Сейчас Рождество, любимая! Ты должна получить все, о чем только может мечтать женщина: платья, белье, тонкие чулки. — Он прижал ее к своей груди. — Я пришлю к тебе торговца, который привезет все, что необходимо.
Кэролин со смехом позволила ему поцеловать себя. А затем перед ее внутренним взором мелькнула целая гора модной одежды, раскиданной по ее кровати.
— Но перед тем как оставить меня…
Эван припал поцелуем к ямочке на ее шее.
— Эван, ты просто чудо! Ты сделал меня такой счастливой! Я хочу, чтобы ты показал мне весь дом, от подвала до чердака. Я хочу, чтобы этот дом стал и моим домом. Навсегда.
Похоже, он понял, что жена имеет в виду: она стремилась к тому, чтобы изгнать из памяти воспоминания о Тимберхилле. Ей хотелось думать лишь о светлом и уютном доме, который ждал свою хозяйку почти пятнадцать лет.
Он поводил носом по ее шее:
— Кажется, я не смогу оторваться от тебя даже ненадолго, чтобы съездить в город.
— Ты и не должен туда ехать! Ты долго был в дороге, а до этого тяжело болел, поэтому не должен переутомляться! Эван, не рискуй здоровьем, прошу тебя! — Кэролин слегка встряхнула его.
Заглянув в ее бездонные глаза, Эван Бурк прижал к себе жену.
— Я не дам тебе повода волноваться, любовь моя! — прошептал он.
Кэролин была удивлена, осознав, как дорог ей Эван, как она его любит. Ей казалось, ее чувства к нему становились сильнее с каждой минутой. Ей никогда не приходилось ни о ком так волноваться и заботиться. Можно ли было считать, что все наконец наладилось, или темные тайны ее души все еще не открывали своих секретов, затаившись, но готовясь к тому, чтобы вовремя выбраться наружу и не дать ей возможности испытать счастья?
— Эван, я так люблю тебя!
— Ты говоришь это так, словно только сейчас поняла, что любишь меня.