Женщина нахально не сводила с Кэролин глаз.
— Простите меня, — вмешался Сайлес. — Я совсем забыл представить вас. Кэролин, это Джоанна Аппель — уважаемая мною прихожанка. Миссис Аппель, Кэролин — моя золовка.
Женщина едва кивнула.
— В-вы… вы и есть та девочка, что раньше жила здесь! Я… я слыхала, что вы приезжали сюда, но все мы думали, что… м-м-м… Мне сказали, что вы уехали…
— Я вернулась, — равнодушно заметила Кэролин, испытывая непонятную ей самой неприязнь к женщине.
Миссис Аппель принялась развязывать ленты капора под подбородком. Видно было, что она явно шокирована появлением Кэролин.
— Я просто должна уйти, — заявила она. — Можно не сомневаться, что дочь доктора сумеет лучше меня просмотреть за больными.
— Значит, вы помните моего отца, — медленно произнесла миссис Бурк, сердце которой тревожно забилось.
— Нет-нет! — поспешила заверить ее женщина. — Я совсем не помню его, я знала лишь, что он был доктором, но это… это было так давно. Преподобный, если вы позволите… — Миссис Аппель рванула входную дверь, и на нее тут же обрушился поток воды. Лошадь понуро стояла в жидкой грязи.
Побелев, женщина затворила дверь.
— Вы должны остаться, пока дождь не перестанет, — мягко произнес Сайлес, заметивший, как женщина отнеслась к Кэролин. — Пойдемте со мной в гостиную, поговорим. Моя золовка приготовит нам горячего чаю.
Священник отвел миссис Аппель в гостиную, усадил возле камина и пошел наверх проведать жену. Кэролин, на которую холодный прием деверя произвел неприятное впечатление, пожалела, что они с Эваном не остановились в другом месте.
Войдя в кухню, Кэролин встретила вопросительный взгляд мужа, сидящего за столом. Лиза, с непроницаемым выражением лица, тряхнула чайник.
— Лиза, мистер Сайлес вернулся с гостьей. Убери их плащи и помоги мне приготовить для них чай.
Как только девушка вышла из кухни, Эван прошептал:
— Я не сдержался и подслушал ваш разговор. Думаю, этой особе кое-что известно.
— Она была не больно-то рада видеть меня, — мрачно промолвила Кэролин. — Чем скорее мы уедем отсюда, тем лучше.
Эван тихо усмехнулся:
— Никто и не тащил тебя сюда во второй раз. — Он подошел к жене и обнял ее своими сильными руками. — Впрочем, Кэролин, я не подшучиваю над тобой — я восхищен твоей смелостью. Станем ли мы обыскивать дом с подвала до чердака? Где мог Орион спрятать вырванные страницы?
— Я уже пыталась понять. М-м-м… Значит, так. Тетради он держал в приемной. Помнишь, я рассказывала тебе, что нашла несколько штук в полуобгоревшем столе? Интересно, можно ли начать поиск там? В ту ночь, когда я спускалась в подвал, у меня не было возможности как следует осмотреться.
Эван осторожно повернул ее к себе лицом:
— Послушай, а ты не думала о том, чтобы признаться во всем Сайлесу? Может, рассказать ему, что ты закопала там мертвого ребенка? Думаю, тебе станет намного легче.
— Нет, я не могу! Ах, Эван, даже не предлагай этого мне! Я сделала то, что была вынуждена сделать — в точности как мой отец, который иногда поступал определенным образом под давлением обстоятельств.
— Но если ты считаешь, что твое деяние должно оставаться в тайне, то почему не допускаешь мысли о том, что твой отец тоже хотел бы сохранить некоторые свои секреты?
Кэролин качнулась, но Эван поддержал ее. Ей была невыносима мысль о том, что она взялась за дело, которое не принесет ничего, кроме разочарования.
— Прости меня, Кэролин. Не будем больше говорить об этом. Кажется, дождь стал потише. Может, пойдем в подвал прямо сейчас?
Кэролин направилась за своим плащом:
— Да, давай хоть что-нибудь делать, а не сидеть сложа руки.
Не прошло и нескольких минут, как они уже шли по мокрой траве и жидкой грязи к каменной дорожке, ведущей к руинам приемной. Кэролин направилась было к ступенькам, но тут ее сердце упало: подвал был затоплен.
— Не удивительно, что те тетради, которые я нашла в столе, невозможно было читать. Наверное, такие разливы случаются здесь каждую весну. — Женщина поежилась, вспомнив о трупике младенца, которому она устроила в погребе могилу.
— Не отчаивайся, дорогая, — ласково проговорил Эван, взяв жену за плечи и повернув в сторону дома.
— Боюсь, вырванные страницы утеряны навсегда, — невесело промолвила Кэролин, думая больше о том, что сделала, чем о листках из отцовского дневника.
— Если и так, мы поищем еще какие-нибудь записи, поговорим с теми людьми, которые могли бы нам помочь, а потом поедем домой. Ты допускаешь, что страницы могли сгореть в огне или потеряться еще много лет назад? Да их просто ветер мог унести. Кстати, лучше бы нам не знать, куда они делись.
— Видел бы ты, как эта женщина смотрела на меня!
— Мне достаточно того, что я слышал ее. Могу тебе с уверенностью сказать, что она в ужасе. Кстати, именно из-за этого ужаса я и не настаиваю на том, чтобы мы немедленно уехали отсюда.
— Я не понимаю тебя.
— Ей есть что скрывать. Каждый, кто плохо к тебе тут относится, имеет причины желать, чтобы ты поскорее уехала отсюда и не смогла разоблачить какие-то тайны. Эти люди могут испытывать чувство вины за то, что выгнали Ориона; вполне возможно, что эта женщина — одна из тех, кто забрасывал Тимберхилл камнями. Я мог бы задать ей несколько вопросов, но ответы едва ли были бы приятными. Впрочем, я уже говорил тебе: нам нужно еще несколько доказательств того, что мы не ошибаемся. Я не исключаю того, что Орион мог сделать что-нибудь непозволительное — с точки зрения этих людей, которые и выгнали его.
— Не будь смешным! — вскричала Кэролин.
— Дорогая, я просто полагаю, что ты можешь никогда не узнать всей правды. Возможно, тебе придется свыкнуться с этой мыслью.
— Завтра первым делом мы отправимся в деревню, — заявила Кэролин, вынужденная признаться себе, что, возможно, ее муж прав. Никогда не узнать…
— Мы поедем туда, когда прекратится дождь и дороги станут проходимыми. — Не успел Эван договорить, как небеса снова разверзлись и на них обрушились новые потоки дождя.
…Целых два дня Кэролин и Эван ждали улучшения погоды. Сайлес держался с золовкой весьма сухо и настоял на том, чтобы миссис Аппель все же взялась за выполнение некоторых домашних дел.
Женщина оказалась прекрасной кухаркой и, похоже, хотела бы, чтобы никто не замечал ее за мешками с мукой и кипящими кастрюльками. Кэролин так и не удалось втянуть ее в беседу, и она отправилась в комнату к Элве и Парси.
Но вот им все же удалось поехать в Юдоксию по весенней распутице. Они направлялись в суд, где хранились архивные документы с записями о рождениях, смертях и свадьбах.
Клерку довольно быстро удалось разыскать нужную книгу с записями. Эван пролистал ее, водя пальцем по столбцам имен, пока не нашел то, что им было нужно.
— Вот, — прошептал он, указывая на имена детей Эбей, причиной смерти которых называлась дифтерия.
— Господи, посмотри только, как много имен, — проговорила Кэролин. — Моя кузина Тринти Харпсвелл… А вот… Джеймс Аппель двух лет…
— Так, значит, женщина, которую Сайлес привез в Тимберхилл… — Брови Эвана поползли наверх. — Этот ребенок мог быть ее сыном.
— Как грустно, — с сожалением промолвила Кэролин. Ее тело пронзила дрожь. — Зато теперь нам известно, что моя подруга Катарина умерла перед тем, как мы бежали отсюда. Если я считаю, что отец тайно осматривал ее… возможно, с целью найти средство лечения от дифтерии… зачем тогда мне доказательства?
— Ну, разумеется, для того, чтобы оправдать его. Я с самого начала понял, в чем цель твоих поисков, и не решился сказать тебе, что это бессмысленно. Представить себе не могу, что может заставить этих невежественных фермеров изменить их мнение и сменить гнев на милость. Неужели ты надеешься убедить их в том, что Орион не желал детям зла?
— Мои усилия не должны оказаться тщетными! — вскричала женщина. — Я не перенесу, если не смогу ничего сделать!