Когда Честер вносил ее в дом, на женщину нахлынули воспоминания о муже и отце. Ах, если бы только старик входил сейчас с нею не сюда, а в тот старый особняк, что назывался Тимберхиллом! Именно там она провела счастливое детство! И там она хотела бы жить!
Лиза принялась распахивать ставни, чтобы выветрить спертый тяжелый воздух.
— О Господи, папа! На подоконнике — дохлая мышь! — Девушка поежилась. — А там стоят какие-то кости! — вскричала она, бросив взгляд в приемную, расположенную напротив гостиной. — И такие ужасные картинки! Смотри, люди там изображены с ободранной кожей, да голые! Я не буду работать здесь, папочка! Ни за что!
Отведя дочь в сторону, старик принялся что-то горячо нашептывать ей на ухо. Через мгновение Лиза уже испуганно приседала перед Кэролин:
— Простите меня, мадам. Для меня большая честь работать у вас. Первым делом я вымою весь дом. Сделаю это для вас, мэм!
Эван Бурк бросал сердитые взгляды на приходского священника, сидевшего напротив него за столом в его адвокатской конторе. Священник тоже неприязненно посмотрел на него. Он явно сгорал от нетерпения. Одна только мысль о том, что Кэролин придется, пусть и временно, искать покровительства у этого бессердечного, самодовольного человека, приводила Эвана в бешенство.
Почему она не послала за ним? — раздраженно спрашивал он себя. Наверняка ей уже лучше и она может выйти из больницы, но почему-то не дает о себе знать. А Эван боялся еще раз навестить ее.
Преподобный Сайлес Клур раздраженно похлопывал шляпой по краю стола.
— Пожалуйста, любезный. Скажите мне только, получаю ли я наследство, или мой братец решил из могилы оскорбить меня?
Эван посмотрел прямо в холодные серые глаза священника.
— Мой посыльный уже говорил вам, что я прочту завещание доктора Клура только после того, как миссис Клур выйдет из больницы. Она должна присутствовать при оглашении завещания.
— Да послушайте же! — вскричал Сайлес. — Я приехал издалека, к тому же на взятой взаймы лошади! — Он потряс в воздухе пальцем. — Нечего и думать об этой Кэролин! Женщины всегда снова выходят замуж. Кто-нибудь о ней позаботится. А у меня семья, которая год от года становится все больше! Я должен получить все, чем владел Форрест.
Внезапно дверь кабинета с треском распахнулась. Секретарю Эвана — молодому человеку с испуганным лицом — явно было не по себе оттого, что он потревожил хозяина.
— Ради Бога, простите, мистер Бурк. Но некая молодая особа настаивает на том, чтобы немедленно увидеться с вами.
Не успел Эван и глазом моргнуть, как чернокожая девушка оттолкнула его секретаря и вбежала в кабинет.
— Я должна передать вам записку, сэр. Я слишком долго жду.
Узнав почерк Кэролин, Эван с облегчением вздохнул и нетерпеливо схватил записку:
— Прошу прощения, святой отец. Это от Кэрол… то есть от миссис Клур.
Сердце Бурка бешено забилось, когда он вынимал послание из конверта. Пробежав записку глазами, молодой человек изумленно сел в кресло.
— Так она уже дома? — спросил он, недоуменно глядя на служанку. Но почему Кэролин не послала за ним? Неужели он ошибался в ее чувствах?
Эван судорожно сжал записку в кулаке.
— Еще раз прошу прощения за то, что нас прервали, святой отец, — задумчиво произнес он наконец.
Кивком головы он велел секретарю отблагодарить служанку. Затем торопливо нацарапал ответ и запечатал свое послание черной восковой печатью.
— Я написал ей, что оглашение завещания состоится завтра в четыре в ее доме. А пока… — Бурк встал, глядя сверху вниз на побледневшего священника.
Преподобный Клур тоже поднялся со своего места и нацепил на голову шляпу.
— Я непременно приду, можете не сомневаться, — заявил он, выбегая из кабинета.
Девушка-служанка вышла вслед за ним, и секретарь закрыл дверь. Оставшись наконец один, Эван устало вздохнул.
Как и всегда, между ними лежала пропасть. Что и говорить, Эван понимал ее чувства, но, узнав о смерти Форреста, не мог не думать о Кэролин иначе как о будущей жене, хоть смерть друга и стала для него тяжелой утратой.
Он полюбил ее сразу, едва увидев. Тогда Кэролин еще была костлявым подростком и скребла полы в больнице. Живя с отцом девушка расцвела как роза, но все же никогда не была по-настоящему беззаботной — годы нищеты, одиночества, трагическая смерть матери сделали свое дело.
Эван решил терпеливо ждать. Ведь он, в конце концов, был юристом, а значит, человеком сдержанным, хладнокровным, который умеет владеть собою и не поступает опрометчиво. Он полагал, что Кэролин, как и все девушки, не будет торопиться с замужеством. Ему казалось, что у него достаточно времени.
Но Кэролин отличалась от других женщин. Она не желала сидеть на одном месте, наблюдая, как жизнь проносится мимо. Она предпочитала заниматься чем-нибудь и управлять таким образом своей жизнью, чем ждать, пока кто-нибудь позаботится о ней.
Как ему это нравилось! Но, к несчастью, он был в Нью-Йорке, когда отец Кэролин умер. Не успел он вернуться, как маленькая дурочка выскочила замуж за Форреста.
— Конечно, я не люблю его, — призналась Кэролин, когда Эван поинтересовался, как она относится к мужу. Тогда, как и сейчас, его сердце горестно заныло. — Я вышла замуж лишь затем, чтобы… любопытные держались от меня подальше, чтобы не шептались у меня за спиной, чтобы катились отсюда подобру-поздорову…
Лишь прожив несколько лет с Форрестом, она перестала панически бояться скандалов. Даже сейчас Эван не понимал, почему она тогда так много думала о сплетниках.
Но все же не только боязнь сплетен заставила тогда девушку выйти так поспешно замуж — это Эван знал. Иногда она поступала определенным образом, не подумав. Но почему? Женщинам вообще не позволяли думать. А у Кэролин был блестящий, пытливый ум. Если бы только Эван помог ей развить его, дал бы возможность ее красоте зацвести с новой силой, он бы считал себя счастливейшим из смертных.
Может ли быть, что, освободившись от супружеских уз, она перестала интересоваться им? Эван всегда считал, что Кэролин испытывает к нему те же чувства, что и он к ней. Сможет ли он оказаться достаточно ловким, чтобы завоевать ее сердце?
Сжав кулаки, Эван уставился на завещание, лежавшее перед ним на столе. Что ей за дело, если вся собственность Форреста перейдет к ее деверю! Она же не была в Тимберхилле шестнадцать лет! Если там никто не живет, дом наверняка разрушился.
Почему ей так хочется поехать туда? Почему, торопясь в жизни со всем, она не спешит решить своих сердечных дел? Если ей так нужен дом, пусть перепишет любое из принадлежащих ему владений на свое имя.
Снедаемый желанием сломать печать и удовлетворить свое любопытство, Эван все же взял себя в руки и не совершил неэтичного поступка. Аккуратно положив завещание в нагрудный карман, мистер Бурк попросил Господа о том, чтобы документ оправдал надежды Кэролин и помог привести ее — быстро и ненавязчиво — в его любящие объятия.
Одетая лишь в тонкую белую сорочку, Кэролин сидела на табуретке в кухне своего дома на Дьюберри-лейн. Перед нею стояла дубовая кадушка с горячей водой.
Отмывшись наконец-то от больничной вони, женщина занялась своей ногой. Из-за перелома она чувствовала себя беспомощным младенцем, ей хотелось выть от тоски.
Услыхав стук в переднюю дверь, Кэролин резко повернулась и тут же застонала от боли в ноге.
— Посмотри, кто там, Лиза. Только перед тем, как открывать дверь, выгляни в окно.
Сбежав по лестнице, девушка кинула на колени Кэролин целый тюк нижнего белья и опрометью бросилась к окну. Кэролин с трудом натянула на себя нижнюю юбку, замочив в воде подол.
— Боже правый, миз, это священник! Пустить его или это его надо застрелить? — закричала Лиза, вспомнив, как накануне Кэролин говорила, что скорее пристрелит «мясника» Уинстона, чем еще раз увидится с ним.