Кэссиди бросил на него мрачный взгляд, и Джейк сделал жест выстрела из пальцевого пистолета.
— Конечно. Увидимся ровно в девять.
Все в суматохе разбирали остатки блюд, и Райли спорила с Сэмом, что им тоже надо забрать что-то. Эмма достала груду зимних пальто из своей спальни, так как ее шкаф был завален коробками, которые ей еще предстояло распаковать. Затем последовали объятия, поцелуи в щеки и сонные дебаты о том, является ли день перед Днем благодарения настоящим рабочим днем.
Кэссиди не сделал никакого движения, чтобы уйти с остальной компанией, и никто не задавался этим вопросом.
Эмма не задавалась этим вопросом.
Волна сонливости грозила свалить ее с ног, и ей не терпелось забраться под одеяло и прижаться к Кэссиди. Может быть, приоткрыть окно, чтобы в спальне было прохладно, пока они будут греться под одеялом.
Но один взгляд на его лицо сказал ей, что у него были другие идеи.
И не сексуальные.
Кэссиди был в ярости.
Глава 27
— Все в порядке? — нервно спросила она, закрывая дверь за Сэмом и Райли.
Он провел рукой по лицу, выглядя усталым.
— Ладно, я очень стараюсь не злиться из-за этого, но мне чертовски трудно, поэтому я должен сказать вот что.
— Хорошо...
Он опустил руки и посмотрел на нее.
— Я правильно тебя расслышал? Ты едешь в Северную Каролину на День благодарения?
— Да, — медленно сказала она. — Верно.
— И ты знаешь об этом с субботы.
Она пожала плечами.
Он издал резкий смешок.
— Сегодня вторник, Эмма. Я был с тобой почти постоянно с вечера субботы. Ты забыла об этом упомянуть?
— И поэтому ты злишься? — она подошла к раковине и механически начала ополаскивать бокалы для вина. — Я не думала, что это имеет значение. Ты едешь во Флориду к родителям. Не то чтобы моя поездка мешала твоему расписанию.
Его рука нашла ее локоть, и он притянул ее к себе.
— Так что, ты вообще не собирался мне говорить?
Она выключила воду с большей силой, чем нужно, и повернулась к нему лицом, ее сонливость исчезала по мере того, как нарастал ее гнев.
— Я не обязана отчитываться перед тобой, Кэссиди. Ты больше не мой босс, помнишь?
— Я говорю не с профессиональной точки зрения, Эмма, я говорю о нас, как...
— Как о ком? Парне и девушке? Мы не встречаемся.
Его аквамариновые глаза вспыхнули в замешательстве. И что-то еще, что исчезло прежде, чем она успела это назвать.
— Тогда что мы делаем, Эмма? Просто трахаемся?
Настала ее очередь вздрогнуть, что заставило ее перейти в оборону.
— А в чем, собственно, дело? Ты злишься, что я не сказала тебе, что уезжаю из города на День благодарения? Или ты злишься из-за того, что я еду в Северную Каролину к отцу?
Кэссиди тихо выругался.
— Ты должна признать, что этот человек не лучшим образом повлиял на наши отношения.
Она устало потерла глаза.
— Ты собираешься сказать ему, что мы встречаемся? — спросил он.
Она посмотрела на него, и он рассмеялся, увидев ответ на ее лице.
— Как я сразу не понял. Конечно, же нет.
— Это просто... сложно, Кэссиди. Последние пару недель были замечательными, но мы так и не разобрались по-настоящему с тем, что произошло тогда.
Он развел руки в стороны, его выражение лица было конфронтационным.
— Хорошо, Эмма. Давай разберемся с этим. С чего начнем?
Она облизала губы.
— Я не хочу говорить об этом сейчас.
Он подошел ближе.
— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что возможно говорить не о чём? Что, может быть, не с чем разбираться? Мы были двумя глупыми детьми, которые устроили эпическую ссору за день до свадьбы и отменили ее, не выслушав друг друга. Может быть, мы спишем это на незрелость?
— Я выслушала тебя! — сказала Эмма, теперь уже крича. — Что именно я должна была извлечь из этого? Что ты не знал о моем существовании, когда мой отец фактически подкупил тебя, чтобы ты пригласил меня на свидание? Что ты с готовностью согласился только потому, что думал, что будешь встречаться с моей сестрой, которая тебе действительно нравилась?
Его лицо застыло, и Эмма продолжила.
— Я могла бы это пережить. Я действительно могла бы. Но ты не можешь винить меня за то, что я зацепилась за ту часть, где ты сделал мне предложение через сутки, после того, как мой отец сказал тебе, что передаст свою драгоценную компанию только родственнику. Компанию, которую ты хотел. Мой отец неправильно понял эту часть, Кэссиди?
— Слушай часть про Дэйзи... Я сказал это тогда, и я скажу это снова: Дэйзи и я были вроде как друзьями. У нас было несколько общих предметов, она дружила с моей бывшей девушкой, мы вращались в одних и тех же кругах. Я не знал ее хорошо, но она казалась мне симпатичной. Тебе стоит обратить внимание на то, что ты ее однояйцевый близнец.
Он подошел ближе.
— Ты не можешь злиться на меня за то, что я не влюбился в тебя до того, как узнал о твоем существовании, — тихо сказал он.
— Но я знала, кто ты!
— Весь университет знал, кто я, — огрызнулся он. — И нет, это не эгоизм. Просто так бывает, когда футбольная команда является действующим чемпионом страны, а ты в стартовом составе. Понимаешь?
— А я была никем, — сказала она.
— Не надо, — он показал пальцем. — Ты выше этой маленькой игры. Эмма, я клянусь тебе, что когда я пригласил тебя на свидание в тот день в книжном магазине, это было потому, что я хотел этого. К тому времени я уже знал, что приглашаю Эмму. Не Дэйзи.
Она попыталась вернуться к мытью посуды, но он снова притянул ее к себе.
— Ты можешь просто выслушать меня, чёрт возьми! Видимо, нам действительно нужно все обсудить, потому что ты явно не смирилась с этим.
— Мы уже обсудили всё, и ничего хорошего из этого не вышло! Я уже все это слышала. В следующий раз ты попытаешься сказать мне, что это было всего лишь совпадением, что ты сделал предложение на следующий день после того, как мой отец бросил своё маленькое откровение. Что ты планировал это неделями.
— Я действительно планировал это неделями!
— Ты не можешь этого доказать, — тихо сказала она.
— Я и не должен, Эмма! Чёрт возьми, я не должен был доказывать женщине, на которой собирался жениться, что люблю ее. Ты должна была поверить мне. Ты должна была знать.
Его голос звучал опустошенно и измученно, словно слова вырывались из самой темной части его души, и Эмма хотела ему верить. Отчаянно.
Но она не могла. Потому что, если бы это было неправдой, она рисковала бы провести остаток своих дней, отчаянно любя того, кто не любит ее в ответ. Не по-настоящему. Для девушки, которая всегда жила в тени своей сестры, которая всегда была на втором месте, его слова было недостаточно.
Кэссиди наблюдал за ее лицом, а потом она увидела, как опустились его плечи.
— Ты мне не веришь.
— Я искренне хочу, — прошептала она.
Он покачал головой.
— Все это время я думал, что наше прошлое зависело от наших характеров, но это было нечто большее, не так ли? Ты не любила меня настолько, чтобы довериться.
Сердце Эммы сжалось. Сколько она ни вспоминала ту ночь, ей никогда не приходило в голову, что она не единственная, кто не чувствовал себя достаточно любимым.
Она не была невиной. Она всегда это знала, но не понимала, что ущерб, который она нанесла ему, был таким же реальным, как и ущерб, который он нанес ей.
Эмма покачала головой.
— Мы не можем этого сделать, Кэссиди.
Он придвинулся ближе, его руки сомкнулись вокруг ее лица.
— Нет. Больше никаких расплывчатых, неконкретных ответов. Если ты не хочешь меня, ты должна сказать об этом прямо. Если ты не хочешь «нас», тебе тоже придется это сказать. Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду. Но ты должна произнести эти слова.
Эмма издала хныкающий звук и закрыла глаза.