Яна не поверила своим ушам. Как он может оставить ее одну с температурой почти больше тридцати девяти градусов и спокойно идти смотреть футбол? На глазах у нее навернулись слезы обиды. И на этот раз она не захотела скрывать их от мужа.
— Костя, может, ты останешься дома со мной? Ты же видишь, как мне плохо, у меня высокая температура, — слабым голосом произнесла Яна и предательская слеза медленно сползла по ее щеке.
— Яна, я не могу подвести друзей. Я им обещал пойти на футбол с ними. Ну что здесь такого? Ты лежишь в постели. Я тебе все лекарства закупил. У тебя все есть. Чем я еще могу помочь тебе?
— Костя, мне хочется, чтобы ты просто побыл со мной, посидел рядом.
— Ну, какой толк от моего сидения рядом с тобой? — раздраженно бросил Костя и посмотрел на жену.
— Мне от этого большой толк. Понимаешь, когда ты рядом, мне становится намного легче, — умоляюще посмотрела на него Яна.
— Да глупости все это, — отмахнулся он. — Что я рядом с тобой, что меня нет, температура все равно не падает. Вот выпьешь лекарства, поспишь и тебе станет лучше. А мне вовсе не обязательно сидеть около твоей постели и караулить тебя. Я лучше с ребятами на стадионе поболею за свою любимую команду.
— Костя, Костя, как ты можешь так говорить? — задохнулась от обиды Яна. — Ты, что меня совсем уже не любишь?
— Ну вот, приехали! При чем здесь любишь, не любишь? Конечно, я тебя люблю, но при этом вовсе не обязательно мне становиться сиделкой у твоей постели, когда ты болеешь. Потом, у тебя ничего страшного нет. Простая простуда, а это не смертельно. Еще пару дней и все пройдет. Будешь бегать, как и раньше. Понимаешь, Яночка, ты скоро выздоровеешь, а я, если пропущу этот матч, то уже никогда не смогу его увидеть. Повтора не бывает.
— Значит, тебе футбол дороже меня? — Яна с трудом сглотнула комок, который застрял у нее в горле.
Слезы готовы были потоком ринуться из ее глаз, но молодая женщина сумела удержать их в себе, понимая, что они не окажут на Костю никакого действия. Раз он решил что-то сделать, то обязательно сделает.
— Слушай, Яна, по-моему, у тебя от температуры не те мысли лезут в голову. Послушай сама, что ты говоришь. При чем здесь дороже мне футбол, чем ты или нет? Разве можно так ставить вопрос. Футбол — это футбол, а ты — это ты и не надо утрировать. Давай лучше успокойся и постарайся заснуть. Так время пройдет быстрее. Пока ты поспишь, я в это время посмотрю футбол. И ничего страшного не произойдет за время моего отсутствия. Потом, если что, ты всегда сможешь позвонить мне на мобильник. Хорошо, малыш, договорились? Не дуйся, пожалуйста! Мне пора идти, время поджимает, пока, — сказал Костя, чмокнул жену в горячую щеку и что-то напевая себе под нос, быстро вышел из комнаты.
Через минуту Яна услышала, как хлопнула входная дверь и в квартире установилась гробовая тишина. Она медленно обвела взглядом спальню. Яна сейчас находилась в состоянии прострации и не совсем понимала, что с ней происходит. До ее сознания не доходило, как ее любимый человек, в любовь которого она безоговорочно поверила, ради которого разрушила свою семью и полностью отдала саму себя, этот самый человек, смог вот так запросто бросить ее больную одну лежать дома ради какого-то там футбольного матча и ради друзей.
Он отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, или просто как от препятствия, вставшего на его пути. Да, нет, не отмахнулся от нее, а просто перешагнул через нее, как через колоду, канаву, камень или что-то еще, что мешало ему. Для Кости оказалось намного важнее сдержать слово, данное его друзьям, чем сделать приятное своей жене и остаться с ней дома. Ну, естественно, мало приятного для здорового мужика сидеть около постели больной жены и слушать ее жалобы, стоны и охи, подавать ей то чай, то лекарства, то еду. Не каждый мужчина готов на такие «подвиги», а тем более пожертвовать футбольным матчем.
Яна почувствовала, как все ее тело начало сотрясаться от горьких рыданий. Слезы просто рекой полились из ее глаз, сквозь сомкнутые ресницы. Она прижала руки к груди и дала волю чувствам. Тем более что никого рядом не было и Яна могла рыдать хоть в голос, утешить некому. С трудом перевернула тяжелое тело и уткнулась головой в подушку, продолжая плакать. Она вдруг почувствовала себя маленькой беззащитной девочкой, которую незаслуженно сильно обидели и обидчик остался безнаказанным.