На самом же деле все получалось намного лучше, и ей даже захотелось поблагодарить его за то, что помог из всего этого выпутаться.
После знакомства и первого бокала вина Дан на удивление легко вошел в роль бойфренда, уверенно вел беседу и демонстрировал такое знание всего, начиная с великосветского Лондона до ночной жизни в Италии, что ей даже показалось, будто он все это выдумывает.
Чокаясь с ним бокалами, она не без удовольствия вынуждена была признать, что он правда классный парень. Ее обдало жаром, когда они еще раз поцеловались и их тела соприкоснулись, но дело не только в этом. А в чем-то внутри его, в чем-то очень мощном, очаровательном и магнетическом, и Дан, которого она видела немного раньше, казался ей теперь простым обманом зрения.
Если бы не смятение после их поцелуя и не странное головокружение, она бы просто любовалась им и узнавала его все лучше, потому что, судя по первым минутам общения с ее одноклассницами, Дан Форрестер произвел на них сильное впечатление.
– А что, Дан, – слышался голос Гарриет, урожденной Уильямс, а ныне Денхам-Девис, одной из закадычных подружек Саманты, – Зоя сказала нам, что ты добился огромных успехов?
Снова прислушавшись к разговору, нить которого ей терять никак не следовало, Зоя подавила желание округлить глаза и посмотреть на него с обожанием.
– О, даже не знаю, что сказать. – Он улыбнулся Зое так тепло, что у нее сладко заныло внутри. – Она склонна все преувеличивать. Не правда ли, дорогая?
– Разве что чуть-чуть, котик. – Она одарила его ослепительной улыбкой. Ее восхитило, что он и бровью не повел, когда ее одноклассницы начали выразительно переглядываться, едва она замешкалась с ответом на вопрос о его занятиях.
– А чем ты занимаешься? – спросила Гарриет.
– Рекламой.
– О, как креативно! А где именно?
– В компании – лондонском члене ассоциации ДБФ.
Боже мой, подумала Зоя с легким трепетом. Даже она знала эту фирму. Самое успешное рекламное агентство в их городе. Где-то читала, что это передовая, с кучей наград компания с самыми лучшими кадрами.
– А что ты там делаешь?
– Я ее владелец.
У Зои едва не отвалилась челюсть. Тем не менее она не могла сдержать удивления, хотя и чуть-чуть другого, чем у Гарриет и Саманты, которые позволили себе одобрительно вздохнуть, в их глазах, как ей показалось, засветились фунты стерлингов, а в ушах зазвенели монеты.
– А не из ашвикских ли ты Форрестеров? – спросила Гарриет. Узнав о профессии Дана и, если уж на то пошло, о его финансовом положении, она, очевидно, решила выяснить его социальный статус.
– Один из них.
Кто такие ашвикские Форрестеры, для Зои осталось тайной, но Гарриет буквально задрожала от восторга, задергалась даже ее голубенькая бархатная лента на голове, – которую, как подозревала Зоя, она носила еще в школьные годы, – а глаза заблестели.
– О, восхитительно. Несколько лет назад я познакомилась с твоими родителями. На балу в зале «Королевы Марии». Просто восхитительно. Как они сейчас?
– Развелись, – невозмутимым тоном промолвил Дан.
– О! – воскликнула Гарриет. Ее глаза расширились, в них мелькнула и погасла искорка. На секунду повисла тишина. – Прошу прощения. Как жаль!
– Неужели жаль? – лукаво спросил Дан.
Зоя почувствовала, как он напрягся внутри, несмотря на невозмутимый вид, и у нее слегка защемило сердце. Кажется, развод родителей оставался для него незаживающей раной. Возможно, ее сердце тронул его неровный тон, но и две другие участницы разговора смущенно приумолкли. Однако выпускницы школы Святой Кэтрин никогда не позволяют беседе прерваться надолго, и Зоя ничуть не удивилась, когда Саманта первой взяла слово.
– О, наконец я тебя узнала! – воскликнула она с блеском в глазах и триумфальной улыбкой на губах, столь же неприятной Зое, как и вся она. – Ты тот самый Дан Форрестер, не так ли?
Глава 4
Если и будет подходящий момент, чтобы ускользнуть, мрачно подумал Дан, то вот он, сейчас, когда это известие снова заставило приумолкнуть всю компанию. Каким же наивным идиотом он был, когда надеялся остаться неузнанным! Его подвело не тщеславие и не самонадеянность, а обыкновенная глупость. Теперь же все навострили уши, ели его глазами, он почти слышал перешептывания вокруг и с ужасом понимал: дело добром не кончится и эта история наверняка попадет в газеты.
Положение незавидное! Если он останется – то погрязнет во всем этом еще глубже. А если уйдет, то вся история будет истолкована как его стремление насолить Жасмин. Что в его намерения вовсе не входило. Или почти не входило.