Сердце защемило, на глазах выступили слезы, и на мгновение она перестала видеть. Понадобилось собрать все силы, чтобы успокоиться и отделаться от этой мысли.
Покончив с материнскими обязанностями, черепаха засыпала яйца песком и, неуклюже переваливаясь, двинулась в обратный путь. По словам Пола, к месту, где отложены яйца, она уже не вернется. Зародыши в яйцах будут развиваться самостоятельно, примерно через месяц из них вылупятся черепашки, которые сами будут искать дорогу к морю, и жизнь получит продолжение — если, конечно, кто-нибудь не разорит гнездо и не выкопает яйца, чтобы употребить их в пищу. Тем более что обнаружить гнездо — проще простого. Достаточно прийти утром и найти следы, оставленные самкой. Флора с Полом постарались по возможности замаскировать гнездо и усталые, но возбужденные, поздравив друг друга с удачей, они расстались.
Оживленная, подкрепившаяся кофе и плитками шоколада, Флора поехала на машине обратно к коттеджу, чувствуя необыкновенный прилив сил. Мир, расстилавшийся вокруг, был полон загадок и тайн.
Она тайком ушла ровно в полночь, когда Дэн уже лег спать. Вернувшись, Флора поставила машину неподалеку от коттеджа и оставшееся расстояние решила пройти пешком. Она собиралась пробраться в дом как можно тише, чтобы ненароком не разбудить Дэна, но когда свернула на тропинку, ведущую к коттеджу, поняла, что все усилия ее тщетны.
В гостиной горел яркий свет. Проходя на цыпочках по террасе, она вдруг увидела Дэна, сидящего на диване. Журнальный столик был завален газетами, рядом стояла чашка кофе и наполовину пустой бокал со спиртным. Вид у него был усталый, прядь волос свисала на лоб.
— Где, черт побери, ты шлялась всю ночь? — охрипшим от гнева голосом спросил он и, встав, подошел ближе. Зеленые холодные глаза смерили ее взглядом с ног до головы.
При виде разъяренного Дэна всю радость, все приподнятое настроение после бессонной ночи как рукой сняло. Да кто он такой, чтобы спрашивать, как она провела ночь?
Вскинув голову, она сердито посмотрела на него.
— Я была с Полом, — стараясь говорить спокойно, ответила женщина, отлично понимая, что он подумает.
Но сейчас ей было безразлично его мнение, больше всего хотелось уязвить этого человека.
Он до боли стиснул зубы и обвел взглядом ее покрытые песком ноги, влажные, смятые шорты и блузку.
— Резвилась на пляже? — с холодным презрением поинтересовался он. — Или, может, наткнулась на интересный вид ночных ящериц и решила изучить его повнимательнее?
— То, как я провожу ночи, тебя не касается.
Голос задрожал, но усилием воли она заставила себя смотреть ему прямо в глаза. Она ни за что не позволит запугивать себя. У него нет никакого права устраивать ей допрос.
Дэн с отвращением взглянул на нее.
— Мне казалось, в тебе больше уважения к себе, — произнес он таким тоном, от которого у нее мурашки побежали по коже. — Ты что, прибегла к такому извращенному способу, чтобы отомстить мне?
— Отомстить? — Она презрительно рассмеялась. — Прошу, не надо преувеличивать. — Отбросив волосы со лба, она шагнула вперед. — А теперь извини. Мне надо зайти в дом и принять душ.
Он не двинулся с места и вместо того, чтобы дать ей пройти, больно схватил за плечи.
— Почему? — с усилием спросил он. — Ради всего святого, почему ты размениваешься на какого-то бродягу, помешанного на ящерицах?
Его лицо подергивалось от волнения, в глазах застыла такая непередаваемая боль и столько печали сквозило в его голосе, что все обиды сразу же отступили на задний план.
В горле запершило, и Флора с трудом проглотила подступивший ком.
— Я не сплю с кем попало, — хрипло сказала она. — Мы с Полом ходили на пляж, фотографировали кожистую черепаху, когда она откладывала яйца. Я работала.
Высвободившись из его «объятий» и не глядя на него, она пошла к себе в комнату, бросилась на кровать и уткнулась лицом в подушку, прилагая отчаянные усилия, чтобы не разрыдаться.
Именно тогда, когда ей казалось, что хуже просто быть не может, жизнь рассудила иначе. Вернувшись вечером на следующий день домой, Флора увидела на террасе двоих гостей. Брюнетка ей была незнакома. А вот белокурого мужчину, стоящего рядом с ней, она отлично знала. Брат Рокки собственной персоной в цветастой, разукрашенной узорами рубашке, с лукавой улыбкой на губах.
— Привет! Солнышко мое!
Он поднял ее в воздух и так сжал в объятиях, что у нее дух захватило. При виде Рокки ее захлестнула волна радости и легкой паники.
— Рокки! — воскликнула она. — Откуда ты взялся?
Опустив ее на пол, он посмотрел на сестру смеющимися голубыми глазами.