— Ты тоже извини меня, — спокойно ответил он.
Свернув с шоссе, он остановил машину на небольшом выступе утеса, у подножия которого виднелся грот. Изгибающаяся полумесяцем полоска белоснежного песка блестела при свете луны, спокойное море тускло светилось в темноте.
— Я прошу прощения за брата и за проблемы, которые он тебе доставил.
— Тебе ни к чему извиняться за него. Он и сам неплохо с этим справился.
— Наверное, его иск стоил твоей компании массу времени и денег.
Дэн пожал плечами.
— У нас есть свой юридический отдел, ведь это неотъемлемая часть бизнеса. Само по себе дело просто смехотворное, и если бы оно дошло до суда, уверяю тебя, все бы очень быстро кончилось. После того как я выяснил, о чем идет речь, я и думать о нем забыл. — Сделав паузу, он внимательно посмотрел на нее. — Флора, я боялся потерять ни деньги, ни что-либо, имеющее отношение к этому делу, я боялся потерять тебя.
— Меня? — прошептала она.
— Да. Единственное, чего мне хотелось, — чтобы эта дурацкая история поскорее закончилась, а ты бы по-прежнему любила меня.
На глазах у нее снова выступили слезы.
— Но почему ты ничего мне не сказал? Почему не рассказал, как все было на самом деле?
— Потому что тогда необходимо было выставить твоего брата в неблаговидном свете. Я не мог на это пойти. Ты же любишь его. Ты — на редкость преданная сестра, Флора. Меня это тронуло, и я не в состоянии был одним махом поставить крест на всем. Надеялся, мы сумеем уладить дело так, чтобы ты ничего не узнала, что лишь доказывает, что грубо я просчитался. Я был просто в отчаянии.
— В отчаянии? — боясь поверить ему, повторила женщина.
Дэн улыбнулся.
— В тот вечер, когда я устраивал прием и впервые увидел тебя в «знаменитом» попугайском платье, ты поразила меня в самое сердце. В тебе чувствовалась удивительная свежесть и искренность, еще никогда в жизни меня ни к кому с такой силой не влекло. — Он помолчал. — Я страшно испугался. Я понимал, что веду себя вопреки здравому смыслу, как безумец, который не отдает себе отчета в том, что делает. Я всеми силами пытался противиться этому чувству, но тщетно. — Дэн погладил ее по голове. — Я хотел тебя, Флора. Я так хотел тебя, как не хотел никого и ничего в жизни, только… — Он вздохнул.
— Что?
— Только был еще Рокки, горячо любимый тобой брат, подавший на меня в суд и обвинивший в заключении беспринципных сделок. Нужно было время. Чем больше его у меня было, тем больше возможности я имел показать тебе, каков я на самом деле, позволить тебе узнать меня получше. Без этого у меня не было никаких шансов.
Горячие слезы рекой текли у нее по щекам.
— Я говорила тебе такие ужасные вещи, — чуть слышно напомнила она. — Мне так стыдно.
— Мне самому стыдно, — с горькой иронией ответил Дэн.
— Я оказалась недостойной тебя.
Прижав руки к глазам, она попыталась перестать плакать. Господи! Она так много плакала в последнее время, а поток ее слез был все сильнее.
Он продолжал гладить ее по голове.
— Ты решила помочь брату. Такая преданность и любовь к ближнему приводит меня в восхищение, это просто чудесно, и я понял, что иначе ты просто не можешь себя вести. И я подумал: а с какой стати ты должна доверять мне, а не своему брату? Кто я? Малолетний преступник, с годами решивший взяться за ум. Из-за меня родители были лишены душевного покоя. Да я просто мерзавец, к которому нужно относиться с подозрением. Вполне естественно, что в данной ситуации ты отдала предпочтение Рокки, которого знаешь всю сознательную жизнь, который всегда помогал и заботился о тебе, когда тебе было трудно.
— Я должна была доверять тебе, ведь я люблю тебя, — всхлипнула она. — Просто не понимаю, что со мной творится. Я должна была выслушать тебя. — Она решительно вытерла слезы. — Теплые отношения между людьми невозможны, если между ними не существует доверия!
— Доверие не возникает на пустом месте, Флора. Его нужно заслужить, а на это требуется время. Когда на тебя буквально свалилась информация об иске, ты испытала сильнейший стресс и потеряла способность мыслить логично. Тем более Рокки ты знаешь лучше, чем меня. Моя гордость была уязвлена, но ничего, я переживу.
— Как ты можешь быть таким снисходительным? — жалобно спросила Флора. — Почему не сердишься?
Взяв ее за руку, он улыбнулся.
— О, я был очень на тебя сердит. Но у меня было время трезво все взвесить. Когда гнев прошел и я снова обрел способность рассуждать здраво, то понял, что дело обстоит несколько иначе, чем я себе представлял. У тебя было несколько причин не доверять мужчинам, в глубине души ты страшно боялась в очередной раз ошибиться. Твоя реакция не была такой уж странной. В сущности, ты вела себя на редкость здраво.