— Не думаю, что мне подойдет что-нибудь из твоего гардероба, Карлин, — холодно сказала Тимбер, глядя на пышную фигуру своей одноклассницы. — Знаешь, когда я на тебя смотрю, то сразу вспоминаю о той свинье-рекордистке, от которой прошлой весной ты так старалась уберечь чужие сады. Как там поживает старая толстая Хлоя?
Стоявший рядом Джейсон согнулся пополам, стараясь удержаться от смеха.
Круглое лицо Карлин побагровело.
— Ширли Джин, пойдем спросим того гитариста, знает ли он песни Джима Ривза, — сказала она, толкнув в бок девушку повыше.
— Ты зря беспокоишься, — сладким голоском сказала Тимбер. — Я и сама уже ухожу. Нужно же поздравить Расса с днем рождения! — Она повернулась к Джейсону, ухмылявшемуся во весь рот. — Может быть, вы найдете о чем поговорить с моими… гм… подругами, пока я поищу Расса? Кажется, они чувствуют себя немного неуверенно. Ведь здесь же нет немытых полов и не звучит музыка Эрнста Таббса!
Джейсон подмигнул ей. Прекрасно! — говорили его глаза.
— Что за нахальная голытьба! — прошипела девушка в открытом красном платье, глядя вслед спокойно уходящей Тимбер. — Что она о себе воображает?
— Я думаю, Тимбер Дьюлани прекрасно знает, что она собой представляет, — весело сказал Джейсон. — Можно пригласить вас на танец? — Он со злорадством наблюдал, как девушка пыталась решить, что лучше — танцевать с калекой, который к тому же значительно старше ее, или стоять в сторонке, глядя, как Тимбер становится центром внимания всех молодых людей.
— А вы разве можете танцевать? — Красное платье украдкой взглянуло на искалеченную ногу Джейсона.
— А вы попробуйте! — весело сказал он.
Кружась с девушкой в танце под звуки песни «Где твое сердце?», Джейсон увидел неподалеку Тимбер, танцующую с Рассом. Затем, поглядев вверх, он заметил Джеймса Фортсона, внимательно наблюдающего за происходящим со своего застекленного бельведера. Глаза его были прикованы к Тимбер Дьюлани.
«Это интересно! — сказал себе Джейсон. — Очень-очень интересно».
— Не могу поверить своим глазам! — восторженно прошептал Расс, глядя на Тимбер.
Они продолжали танцевать. Вечер был довольно душный, и Тимбер сняла с себя жакет; несколько выбившихся из прически восхитительных локонов лежали на кружевном воротнике ее камзола.
— Маленькая девочка-сорванец выросла. И еще как! — Расс сильнее прижал ее к себе. — Ты восхитительна, Тимбер, — шептал он. — Знаешь, ты совсем не такая, как все. Ты бы видела, как на тебя все уставились, когда ты подошла к столу. У тебя великолепный наряд!
— Это комплимент? — спокойно спросила Тимбер. — Если да, то спасибо. Дело в том, что мама в этом месяце задержала мне выдачу денег на покупку одежды, так что пришлось немного сымпровизировать… — Мягкий сарказм ее слов не дошел до сознания Расса. Он был слишком увлечен Тимбер, чтобы думать о чем-нибудь еще.
Тимбер понимала, что Расс слишком крепко прижимает ее к себе, но не возражала. Сегодняшний успех вскружил ей голову. К растущему раздражению Расса, все наперебой приглашали ее танцевать. Кроме того, как по секрету сообщил Джейсон, по меньшей мере три девушки с завистью отозвались о том, как она одета.
Было и кое-что еще, к чему Тимбер не знала, как относиться. Каждый раз, поднимая взгляд вверх, она видела за окном наблюдающего за ней Джеймса Фортсона, и была рада, что Расс этого не замечает. По некоторым замечаниям, сделанным Рассом во время танца, Тимбер поняла, что он вряд ли будет доволен, узнав, что отец разделяет его вкус в отношении женщин.
Неприязнь между отцом и сыном была вполне ощутимой, и Тимбер с тяжелым сердцем думала о том, что Рассу вряд ли придется по душе папочкина «благотворительность».
— Эй, ты здесь или где-нибудь на другой планете? — Музыка кончилась, а Тимбер была все еще погружена в свои мысли. — Ты слышала, что я только что сказал? — Расс взял Тимбер за подбородок и повернул так, чтобы она смотрела прямо ему в глаза — такие же бешеные, как и у его отца. Почему-то у Тимбер стало тяжело на душе. — Я тебя так ни разу и не поцеловал как следует. В свой день рождения я хочу от тебя поцелуя.
Тимбер сделала удивленное лицо:
— О Боже, Расс Фортсон, я в полном смятении! Как ты мог забыть? Ты поцеловал меня, когда мы сидели на шелковице. Мне было десять лет. Я тебя оттолкнула, и ты чуть не сломал себе шею.
Глаза Расса потеплели.
— А ты знаешь, что та старая шелковица все еще существует?
— Я очень рада. Приятно сознавать, что некоторые вещи не меняются, — ответила Тимбер, немного нервничая.