— Нисколько. Мне и самому казалось, что яхта вашего друга Джейсона должна отличаться от всех остальных.
— Вы совершенно правы. Пан ко всему относился серьезно. А какие деликатесы там были! — У Франчески заблестели глаза. — Дорогой мистер Каррера, бывшая фотомодель стонала от восторга! — Она рассмеялась. — Тимбер всегда шутила, что больше не желает видеть репу. Ну, так Пан приготовил для нее трюфели! Представьте себе — их доставили самолетом с того средиземноморского острова, где она летом проводит время на этюдах!
— Никогда не питал к ним особой любви, — пробормотал Рамон.
— Да? По правде говоря, я тоже… Ой, там была утка по-пекински — у меня просто слюнки текут, как подумаю об этом. Это мое любимое блюдо… Я вам точно не наскучила?
— Точно. А как Кейти? Для нашей конгрессменши ваш друг, наверное, припас язычки колибри и амброзию?
— Не совсем так. Может быть, вы знаете, а может, и нет, но Кейти немного помешана на английской кухне. Так Пан заказал кучу разных паштетов! Ох, как же мы там объедались — и деликатесами, и разговорами, и, конечно, надо упомянуть «Дом Периньон». Целые ящики «Дом Периньон»!
— Ну конечно! — пробормотал Рамон, думая о замороженной пицце с пивом, которая ждет его на обед. — Прежде чем перейти к другим напиткам, скажите, что же все-таки в этой вакханалии пошло не так. Судя по состоянию капитанского мостика «Саргассуса», это отнюдь не было приятной увеселительной прогулкой.
— Действительно — не было. — Взгляд Франчески стал ледяным. — Когда яхта вышла в открытый океан, мы все трое поняли, что с Паном происходит что-то очень странное. И дело не в том, что он был пьян, хотя он и вправду много выпил. Нет, он был… каким-то необычным.
— Как я понял, Джейсон гордился именно тем, что он не такой, как все.
— Нет, он был необычным не так, как всегда. — Франческа беспомощно пожала плечами. — Наверняка Кейти вам тоже об этом говорила. Как только мы оказались вдали от цивилизации, Пан стал странно себя вести. Да, я бы сказала — очень странно.
— Должен с вами согласиться. Крушить топором палубу — это действительно не очень типично.
— О, он задолго до этого стал вести себя как безумный. Он стал говорить о том, что мы отплывем в океан и соединимся навсегда — и так далее, в том же духе. — Франческа слегка вздрогнула. — Может, на корабле во время шторма у некоторых мозги приходят в беспорядок? Как у капитана Ахава — он же совсем сошел с ума на своем корабле.
— Это литературный герой. А ваш друг Джейсон — вполне реальная личность. — На самом деле Рамон в этом уже не был совершенно уверен. Чем больше он узнавал о характере Сэвилла, тем больше понимал, что может так и не узнать, кем или чем тот был в действительности. — Конечно, вы не восприняли это всерьез.
— Не восприняли? — Франческа засмеялась. — Да к Пану нельзя было относиться иначе! Даже когда он шутил, то оставался совершенно серьезным. — Она слегка нахмурилась. — Конечно, мы отнеслись к его словам абсолютно серьезно. Веселье, разумеется, тут же кончилось. Кроме того, мы заплыли слишком далеко, Тимбер была близка к истерике. Кейти тоже нервничала. Наверное, поэтому она принялась яростно спорить с Паном о политике. Пожалуй, именно тогда мы действительно поняли, что с Паном дело неладно. Он тут же набросился на Кейти. Кажется, он все принимал на свой счет и заводился от этого как сумасшедший.
Рамон чуть было не сказал, что Кейти всегда умела завести собеседника, но вовремя удержался.
— Вы хотите сказать, что спор с Кейти вывел его из равновесия?
— Вовсе нет. Кейти как раз пыталась привести его в чувство. Думаю, плюс ко всему она пыталась отвлечь наше внимание от шторма. К тому времени море совсем разбушевалось, и бедная Тимбер чуть не сошла с ума от страха. По правде говоря, мы все были, что называется, на грани. — Франческа замолчала, с вызовом глядя на полицейского. — Неужели вы станете винить нас за то, что мы испугались? Пан вел себя более чем странно, бушевал ужасный шторм, а яхта была далеко от берега.
— Вы сказали, что Сэвилл сильно напился.
Чуть-чуть помедлив, Франческа кивнула:
— Да. Хотя по нему этого не было видно. Уже потом мы решили, что он, возможно, был пьян сильнее, чем нам показалось.
— Почему вы так подумали?
— Ну, не надо, мистер Каррера! Вы сказали, что говорили с Кейти. Она же наверняка сказала, как себя вел Пан!
Она-то сказала, но Рамону нужна была и версия Франчески.
— Кейти говорила, что у него был топор.
— Да, был. До тех пор, пока он не стал размахивать им направо и налево, мы самого Пана не боялись. Кейти пыталась уговорить его положить топор, но только разозлила его еще больше. — Франческа подняла вверх свои невероятные ресницы. — Вы видели «Сияние»? Помните героя Джека Николсона, который сошел с ума? — Франческа вздрогнула. — Так вот, когда мы стали умолять его повернуть «Саргассус» и направить в порт, Пан начал крушить рубку, приборы управления, рацию — все подряд. Именно поэтому мы заперлись внизу.
— И оставили наверху безумца с топором? — мягко спросил Рамон.
Франческа вздохнула.
— Нам надо было решить, что делать. А что, собственно, нам оставалось? Выбросить его за борт? — холодно спросила она.
Рамон не стал бы марать руки о такого типа.
— Очевидно, шампанское и порывистый ветер сделали это за вас. Кейти сказала мне, что когда вы после шторма вышли на палубу, то не нашли Джейсона. — Рамон посмотрел на часы, потом снова на Франческу. — Вы наверняка устали. Я дам вам отдохнуть до обеда. — Он еле заметно улыбнулся. — Если это можно так назвать.
Франческа врала ему в глаза, и Рамон это знал, но все равно боролся с искушением поцеловать ей руку. Хоть она и лгунья, но все же изумительная женщина.
— Надеюсь, вам удастся хорошо выспаться. Мы увидимся утром и еще немного поговорим о Джейсоне Сэвилле. — Капитан снова улыбнулся. — Возможно, он сегодня не потревожит ваших снов.
Франческа мило кивнула, ответив на его улыбку. Это зрелище несколько успокоило Рамона, и он тихо закрыл за собой дверь.
Франческа долго стояла, глядя на закрывшуюся за капитаном полиции дверь. Она молила Бога, чтобы Тимбер и Кейти придерживались той истории, которую они вместе придумали. Нужно быть очень осторожными, иначе произойдет взрыв, который разнесет в клочья их благополучие.
Франческа закурила и подошла к окну. При мысли о том, что Пан больше уже никогда не вернется и не вторгнется в их жизнь, на душе становилось спокойнее. Со смертью Пана думать о нем было легче.
Собственно, Франческа вовсе и не собиралась думать о Пане — ни сейчас, ни когда-либо еще, — но нахлынувший поток воспоминаний невозможно было остановить…
Глава 7
Для всех в приюте она была Джейн Мэри Джонс. Но девочка втайне воображала себя Франческой Шанель — знаменитой фотомоделью, которую обожают и которой восхищаются миллионы людей.
В 1954 году Франческе было четырнадцать лет. К этому времени она уже поняла, что не похожа на других девочек из детского дома, находящегося неподалеку от Атланты. Франческа ни с кем чересчур близко не сходилась, и этому способствовала не столько ее эффектная внешность, сколько сдержанное отношение к жизненным обстоятельствам и сознание собственной исключительности.
— Хотя ей всего четырнадцать, она ведет себя так, как будто ей сорок два, — сказала о Франческе психолог-консультант детского дома. — Ребенок держит эмоции при себе, не позволяя никому вносить в них хоть какой-то беспорядок. Они как запылившиеся книжки на верхней полке.
В отличие от других детей, тративших массу времени на раздумья о своих родителях и страстно желавших иметь настоящий дом и настоящую семью, Франческу никогда особенно не интересовало ее происхождение. Она не испытывала не только чувства потери, но даже и чувства любопытства — одно презрение к женщине, младенцем оставившей ее на попечение приюта.