Я тогда так обозлилась, что до боли сжала кулаки и со всех ног набросилась на мальчишек, не замечая, как падает с плеч ранец. Они с улюлюканьем помчались в разные стороны, а стоять остался только Игорь. До сих пор помню, как он стоял и смотрел на меня большими глазами, а я вдруг остановилась и не ударила его, как хотела, а сказала:
– Ты мне очень нравился. Но сейчас мне кажется, что ты полный придурок.
– Я не хотел, – только и сказал Игорь.
Я, гордо задрав подбородок, ушла. И не стала слушать его жалкие оправдания.
Альтман тогда принялся мне писать – уже со своего настоящего номера. Но я так рассердилась, что просто заблокировала его. На Клоуна я тоже обиделась и с удовольствием сдала его на контрольной по химии, когда он ловко списывал со шпаргалки. Забила на все принципы и сдала. В итоге Данька получил двойку, что снизило его оценку за четверть. А поскольку отец обещал Клоуну новый велик, если тот сможет закончить четверть на одни пятерки, то мне оставалось лишь торжествовать, потому что свой спор Данюша проиграл и ничего не получил.
«Ты встряла, Пипетка», – сказал он мне тогда, обозленный решением отца. Я лишь показала ему средний палец, который – что за неудача! – увидела директор. У нее и так сложилось о моем поведении не самое лучшее мнение, а в тот день ей и вовсе показалось, что средний палец я демонстрирую исключительно ей. Кроме того, она услышала несколько матерных слов из моих уст. Естественно, меня пригласили в кабинет директора после уроков и долго читали нудную нотацию, а за окном (кабинет находился на первом этаже) маячила хитрая морда Клоуна.
За велик он мне отомстил довольно убого – закрыл в спортзале, где я проторчала пару часов, прежде чем меня вызволил порядком удивленный физрук. Вторая часть его «великой мести» пришлась на подоспевший Новый год. Поскольку наши родители праздновали его вместе, то и нам приходилось довольствоваться компанией друг друга. Частично это компенсировалось тем, что подарков мы получали вдвое больше. Мои родители обязательно что-то покупали ему, а его родители – мне.
В этом – восьмом – классе мы последний раз отмечали Новый год вместе. И тогда же Даня, чтоб его, подарил мне живую белую мышку, сделав вид, что забыл о моей фобии. Он запустил эту мышь в мой шкаф, и она пробежалась по белью, которое я потом не хотела даже брать в руки.
– Убери ее оттуда! – голосила я, стоя на стуле и глазами, полными ужаса, наблюдая за шустрой мышкой.
– А что мне за это будет, Пипа? – веселился Клоун.
Пипа – это еще более мерзкое сокращение от Пипетки.
– В глаз плюну! – яростно ответила я и вновь начала вопить.
Он помучил меня немного и убрал животное, правда, при этом мышка зацепилась за мой лифчик и потянула его за собой. Клоун не упустил момента и, посадив мышь на плечо, натянул лифчик себе на голову, как шапочку. В это время в комнату вошел его папа, который хотел позвать нас к праздничному столу. Увидев, что́ сын напялил на свою дурную голову, дядя Дима так обалдел, что отвесил Клоуну хороший подзатыльник, а мышь вынес из комнаты.
Ближе к четырем часам утра мы все-таки пришли к мировому соглашению и тайком от родителей распили бутылку шампанского, прячась у него в комнате. А как только кто-то захотел зайти к нам, притворились спящими, зачем – не знаю. Видимо, боялись, что от нас будет пахнуть алкоголем.
– Какие они милые, – услышала я тогда голос Даниной мамы.
– А вдруг у них… – хотела что-то предположить моя мама, но почему-то оборвала сама себя на полуслове.
Что там она имела в виду, я даже додумывать не хотела. Мне хватило того, что под действием алкоголя мы вместе уснули на его кровати и проснулись тоже вместе, лежа спина к спине. И тотчас переругались из-за одеяла.
В следующей четверти Клоун придумал мне еще одно прозвище, которое показалось всему классу весьма остроумным. Дело было на уроке труда, который у девочек и мальчиков шел в разных классах. Они что-то мастерили, а мы шили и готовили. В тот день мы должны были сварить ни много ни мало настоящий борщ, чтобы потом угостить им мальчиков. Я этим занятием очень увлеклась, и мое рабочее место было, по обыкновению, завалено – я из тех самых людей, вокруг которых всегда творческий беспорядок, но, впрочем, я легко в нем ориентируюсь. Аккуратный во всем Данька подошел ко мне во время перемены и, скептично осмотрев мою заставленную парту, на которой высилась куча всего, громогласно заявил:
– Товарищ Свалка, вас там Валентина Петровна ищет.