– Тебе класса с шестого каждый год кто-то присылает валентинку без имени, – сказала задумчиво Ленка, рассматривая бумажные сердечки на перемене. – Как думаешь, кто это?
– Не знаю, – честно сказала я. – Наверное, кто-нибудь из девчонок.
– Может, Альтман? Он с прошлого года по тебе сохнет.
– Мозг у него сохнет. – Я никак не могла простить ту мерзкую выходку с подставным свиданием – не Игорю, разумеется, а Клоуну. Альтман давно стал мне безразличен.
– А если у тебя есть тайный поклонник? – загорелись Ленкины глаза.
Я захохотала.
– Не думаю. Мой единственный поклонник – это Клоун. Да, Матвеев? – стукнула я его по плечу учебником – он сидел за партой в соседнем ряду.
– Иди к черту, – одарил он меня не самым приятным взглядом – кажется, его настроение было сегодня отвратительным.
Я вскочила и подошла к нему, чтобы погладить по волосам – Даню это жутко бесило.
– Неправильно говоришь. Разве тебя не учили, что с девочками нужно быть нежнее?
– Это ты неправильно идешь. Тебе надо идти на фиг, а ты все время идешь ко мне, – отозвался лениво он.
– Скотина! – Я попыталась снова стукнуть его, но Даня ловко скрутил мне руки, и я оказалась у него на коленях.
– Отпусти! – возмутилась я, но сердце снова забилось сильнее. Почему – я не понимала.
– Извинись, Свалка, – потребовал Даня.
– Сейчас, подожди минуточку, только закажу транспаранты с извинениями. – Я извивалась у него на коленях, но он не отпускал меня – лишь сильнее прижимал к себе. – Пусти, сволочь!
Не знаю, чем бы это закончилось, но в это время в класс вошли наша классная и невысокая тоненькая девочка с лицом ангела и длинными волнистыми волосами, рассыпавшимися по плечам.
– Ребята, внимание! – громко сказала Татьяна Викторовна, пытаясь перекричать шум в классе. – Ребята! Сядьте на свои места! Ребята!
Естественно, никто ее не слушал. Мы в том числе. Я снова попыталась отделаться от Клоуна под смех подружек, а он умудрился стиснуть мне большим и указательным пальцами щеки – так, что выражение моего лица стало весьма забавным. Я заорала на него громче прежнего, и новенькая с любопытством уставилась на нас. И почему-то даже улыбнулась. Естественно, не мне, а Даньке. Тот, заметив это, едва не уронил меня на пол.
– Ребята! – пыталась призвать нас к порядку Татьяна Викторовна и от всей души грохнула журналом по столу.
Только тогда все заткнулись. И с интересом поглядели на новенькую.
– По местам, – снова скомандовала классная. И когда все нехотя расселись, объявила: – Это Каролина Серебрякова, ваша новая одноклассница. Перевелась к нам из Москвы. Каролина, поздоровайся с ребятами.
– Привет, – несмело улыбнулась новенькая. – Рада видеть вас всех. Надеюсь, мы станем друзьями.
Если честно, я в этом сомневалась – в том, что мы с ней станем друзьями. Каролина не понравилась мне с первого взгляда. Одноклассники стали перешептываться между собой – хотя наш город и был миллионником, новенькая из столицы казалась экзотикой. Все тут же принялись оценивающе изучать хрупкую фигурку. Кое-кто тут же отметил, что одета девочка с дивным именем Каролина весьма дорого, а небесного цвета рюкзак, накинутый на одно плечо, – брендовый.
– Какая-то богатенькая, – прошептала мне Ленка, с которой я сидела.
– Каролина, садись за третью парту, рядом с Даней, – велела Татьяна Викторовна.
– А я куда? – возмущенно спросил один из его дружков, на ходу жующий булку из столовки.
– А ты сядешь к Петровой, – решила классная. – Мне все учителя жалуются на вас с Матвеевым – разговариваете слишком много.
В итоге новенькая села с Даней. Не знаю почему, но это мне не особенно понравилось. А еще мне не понравилось, что Клоун мило общается с ней, не делает подлянок и не достает, как меня. Они постоянно шептались на уроках, за что получали выговоры от учителей. Каролина приносила ему какие-то японские сладости и вообще вела себя так, будто бы это она знакома с Даней кучу лет, а не я. А он велся, лопал ее угощения, улыбался и радостно махал гривой, слушая Каролину. Правда, обо мне он не забывал и продолжал доставать. Когда мы гонялись друг за другом по всему классу, я ловила на себе взгляд новенькой. И мысленно обзывала дурой.
Да, Серебрякова меня раздражала – была слишком милой, слишком улыбчивой, слишком доброй со всеми. Я не верила, что можно оставаться хорошей абсолютно для всех. И мне не нравились люди, которые пытались понравиться всем. Это всегда казалось мне неправильным. И неискренним. Кроме того, Каролина не переставала заглядываться на Матвеева. Я часто замечала, как она смотрит в сторону Клоуна, и каждый раз мне хотелось подойти и хорошенько пнуть его, чтобы показать Серебряковой, что он издевается над моей нежной детской психикой столько лет. Над моей, а не над ее! Это я терплю его столько времени! И она тут не пришей кобыле хвост.