— Оно стоит целое состояние, ты согласен? — спросила я голосом, охрипшим от виски, любви и усталости.
— Да, целое состояние, — холодно ответил Оливер и ловким жестом выбросил рубин через иллюминатор в море.
Я вскрикнула от ужаса, так как Оливер схватил мою руку в тот момент, когда я инстинктивно пыталась поймать кольцо. Отбросив меня, он грубо произнес:
— Я никогда не просил тебя быть продажной женщиной!
Но это уж слишком!
— Ты сошел с ума, — воскликнула я, жестоко уязвленная. — И ты меня еще упрекаешь после всего?
И тогда я увидела, как в зрачках Оливера сверкнула ревность.
— Я плевала на рубины и на Каджиара, — добавила я. — Ты сам будешь выбирать мне любовников, уродливых и старых, естественно!.. Но не вздумай сказать, что принц не представляет никакого интереса.
— Какой язык! Я не переношу, когда говорят на таком языке, — глухо сказал Оливер, испепеляя меня взглядом. Потом добавил голосом, в котором угадывалось едва сдерживаемое бешенство: — Ты сейчас же покончишь со всеми твоими капризами. Я требую этого!
— Каприз? Я думала, что ты согласен.
— Ты ошибалась. Я не согласен с такого типа приключеньицами, — сказал он, весь дрожа от гнева.
— Каджиар — это приключеньице! Индусский принц! А этот замечательный рубин? — я задыхалась от возмущения. — Каджиар — это исключительная возможность! — И потом я тихо добавила — Оливер, ты прекрасно знаешь, что я люблю только тебя.
— А тебе не кажется, что ты пережила одну из Тысячи и Одной Ночи? — с иронией спросил он меня.
Я пожала плечами.
— Маленький каприз, похожий на желание съесть пирожное с кремом.
— Не компрометируй всю идею из-за желания съесть пирожное, — сказал Оливер, зажигая сигарету рукой, еще дрожащей от гнева. — Ты прекрасно знаешь, что вела себя скверно. Ты ведь знаешь Каджиара только семь дней. Ты спишь с первым попавшимся, если он красив; в этом вся правда (это Каджиар-то первый встречный!), и тебе платят за ночь, говоря до свидания!
Я бросила на него ядовитый взгляд.
— А тебе не кажется, что он по-настоящему увлекся мною? — жестко спросила я.
— Это совсем неважно, — воскликнул Оливер. — Нам нечего делать с индусским принцем; мы же не собираемся жить в Индии, не так ли?
— Я не знаю, где собираешься жить ты, — с горечью поправила я.
Оливер ничего не ответил.
Что могло скрываться в голове этого мужчины? Мне казалось, что я знаю все, что я поняла. Оказывается, нет! Он выбросил в море сокровище, которое позволило бы мне безбедно жить до конца моих дней (подобная мысль могла бы рассмешить Оливера, и я воздержалась от того, чтобы поделиться с ним). Он грубо оторвал меня от источника, из которого я могла бы черпать полными пригоршнями.
Итак, я опять вместе с этим опасным человеком, который толкал меня на темный и извилистый путь. Почему не Хьютон, один из самых богатых людей Америки? И почему не Каджиар, сказочно богатый принц?
Можете мне поверить, что в тот момент, когда я пыталась расшифровать мысли Оливера, его лицо не внушало мне ни доверия, ни чувства защищенности.
При свете восходящей зари его черные волосы и такие же глаза придавали лицу выражение и зловещее, и непроницаемое одновременно.
— Почему, — спросила я его, пытаясь как-то затушевать боязнь задавать вопросы, которые он не переносил, — почему ты специально выбрал лорда Давентри, и только его, в качестве главной цели?
Оливер поднялся и скользнул к двери движением хищника в клетке. Сжав ручку двери, он свысока взглянул на меня, словно орел, и я почувствовала движение ветра, производимого могучими крыльями.
— Потому что, — сказал он мне, — ты станешь леди Давентри, а потом вдовой.
Он произнес эти странные слова и незаметно исчез.
На этот раз я все поняла. Я дрожала, охваченная ледяным ужасом. Но где-то в глубине души уже зарождалась странная тяга к преступлению, свойственная, по-видимому, любому нормальному существу.
Так что же такое любовь? Счастье в преступлении? Оливер, этот бесстрашный авантюрист, пойдет далеко.
Мы будем вместе, будем свободными и богатыми. Где-то там, вдали, затерянный средь лазурных вод Тихого океана, возвышался высокий мыс острова Бораборы, прекрасный, как рай.
Почему, почему надо было иметь так много денег, чтобы жить там, на Бораборе?
Этот навязчивый вопрос останется без ответа на протяжении еще очень долгого времени.
Искусство обольщения
Путешествие закончилось.
Хьютон все еще сохранял некоторое подобие любви ко мне. Лорд Давентри, как хороший термос, хранил по отношению ко мне все то же ледяное равнодушие. Каджиар грубо устраненный с моего пути, заплатил за ночь любви цену нескольких слонов.