— Я не хочу об этом говорить. Давайте спать.
— Нет, еще нет. Вы куда-то ушли. Я осталась один на один со своими мыслями. Я пыталась занять себя делами, но, когда поднялась сюда, мне осталось только или спать, или думать. Я не могла спать и не могла думать.
— Вы это хотели мне сказать? — раздраженно спросил Джаррет.
От его тона Ренни стало больно, но она продолжала чуть слышным голосом:
— Лучше бы я позволила вам сделать со мной больше.
— Замолчите, Ренни!
— Лучше бы я вас не останавливала.
Рука Джаррета неожиданно вынырнула из темноты и безошибочно нашла ее запястье. Он рывком протащил Ренни через разделявшее их пространство и прижал другую руку, удерживая ее руки по обеим сторонам головы.
Все произошло так быстро, что Ренни даже не успела удивиться. Она смотрела на него снизу вверх, пытаясь разглядеть его смутно вырисовывавшийся профиль. В том, как крепко Джаррет держал ее руки и прижимал к полу ее ноги своей лежавшей по диагонали ногой, чувствовался гнев. Его напряженный, хриплый голос говорил о том же. От этого гнева Ренни вся сжалась.
— Черт возьми, чего вы добиваетесь от меня, Ренни? — спросил он. — Вы наивны или злобны? Или вы не можете никак определиться? — Он прижал пах к ее бедру, давая почувствовать, как там все отвердело и как сильно его желание. — Не говорите мне о том, что вы хотели раньше, если не хотите этого сейчас. Вы хотите, Ренни? Вы этого хотите?
— Нет, — ответила было она и тут же поправилась. — Не знаю.
Джаррет тихо выругался и слегка встряхнул ее руки.
— Зачем вы это затеяли? Я вернулся сегодня, пытаясь убедить себя, что вы спите. Какого черта вы не дали мне никакого шанса?
— Я только хотела…
Джаррет отпустил ее и сел. Закрыв глаза, он потер их большим и указательным пальцами.
— Что вы хотели, — язвительно заметил он, — так это повлиять на меня, чтобы я взял вас в Джамп.
Теперь поднялась Ренни.
— Возьмите это обратно, — тихо сказала она.
— Что взять?
— Я не проститутка, — сказала она. — Возьмите это обратно.
Джаррет покачал головой.
— Я бывал с практикующими проститутками, которые действовали не так искусно, как вы.
От этого ошеломляющего высказывания у Ренни просто остановилось дыхание. Чувствуя боль в груди и почти не дыша, она отстранилась от него так далеко, как только смогла. Когда она наконец заговорила, голос ее дрожал.
— Вы изменились, — без всякого выражения произнесла она. Это было не обвинение, а просто констатация факта. — Чтобы лишить вас проницательности, не нужно виски. В вас столько злобы и ненависти, столько упрямой пошлости, что даже когда вы трезвы, то не можете видеть вещи так, как они есть. Если я не могу честным путем заставить вас отвести меня в Джамп, то добывать вашу помощь нечестным путем я не стану.
За ее словами последовало долгое молчание. Джаррет снова лег на матрац и отвернулся к стене.
— Я не всегда понимаю, что вы считаете честным, а что нечестным. — Это была максимальная уступка, на которую он был готов пойти. — Давайте спать, Ренни.
Сон оказался недолгим. Джаррет разбудил ее на рассвете. Он был уже побрит и одет. У его ног лежал спальный мешок и по всему чердаку стояли упакованные сумки. Руки Джаррета лежали на стропилах, поддерживающих крышу хижины. Он смотрел, как Ренни сонно потягивается, отводя от лица непослушные пряди волос. Подняв взгляд на Джаррета, она улыбнулась ему.
Чудесная улыбка, сияющая на лице Ренни, написанное на нем нескрываемое удовольствие едва не выбили Джаррета из колеи. Он убеждал себя, что все это ничего не значит, что она просто только что проснулась, но не мог допустить, чтобы Ренни почувствовала его уязвимость. Джаррет устремил на нее немигающий взгляд.
— Если вы собираетесь ехать в Джамп, будьте готовы через тридцать минут.
Ренни смотрела ему вслед — как он поворачивается и спускается по лестнице. Она не сознавала, что улыбка постепенно гаснет на ее лице, как не сознавала минутой раньше, насколько радостной и сияющей была эта улыбка. Ренни смотрела туда, где только что стоял Джаррет, и пыталась представить себе тяготы путешествия с человеком, который ненавидит ее больше всего на свете.
К тому моменту когда Ренни присоединилась к нему, Джаррет уже оседлал двух лошадей и навьючил запасами третью. Под рединготом у Ренни было надето то, чем снабдил ее Джаррет. Она заметила, как он окинул ее оценивающим взглядом.
— Все сидит нормально? — спросил он, — Брюки? Рубашка?
Она кивнула.
— Эта одежда принадлежит Джолин?
— Принадлежала, — ответил он, подчеркнув прошедшее время.
— Она вам ее отдала?
— Она мне ее продала. — В голосе Джаррета не было враждебности.
— Эта одежда удобная.
Он передал ей поводья Альбион, задержав свой взгляд на лице Ренни.
— Зато вы неудобны. Ренни отвела глаза в сторону.
— Не совсем так, — сказала она, сев на лошадь без его помощи. — Просто я не привыкла…
— Носить одежду проститутки?
Ренни поняла, что Джаррет настроен на борьбу. Она решила, что не даст себя спровоцировать. Если он хочет взять обратно свое согласие отвести ее в Джамп, то пусть сделает это по собственной воле. Она не даст ему повода.
Когда все было готово к отъезду, Ренни предпочла ехать следом за ним, а не рядом. Джаррет ничем не выразил своего желания, чтобы было по-другому.
Ренни быстро поняла, что Джаррет не собирается делать какую-либо скидку на ее неопытность или пол. Он определял темп езды и устраивал привалы исходя только из возможностей лошадей. Он как будто не сомневался, что Ренни способна ехать на лошади много часов, а затем приносить пользу при устройстве лагеря. Он уделял ей не больше внимания и заботы, чем припасам, как можно яснее демонстрируя, что она всего лишь багаж. На привале Джаррет отдавал ей немногословные команды — за чем-нибудь сходить или что-нибудь принести, рассматривая ее просто как еще одну пару рук и ног.
Готовить он ей не поручал.
Ночью они спали в одной палатке, но под разными одеялами. Они больше не просыпались в обнимку и вообще старались не смотреть друг на друга. Они даже почти не разговаривали. Ренни подсчитала, что за три дня пути они с Джарретом обменялись всего несколькими десятками слов. Она больше не слышала собственного голоса, привыкнув беспрекословно выполнять резкие, звучные приказы Салливана.
Местность была неровной. Плоские пространства сменялись крутыми подъемами и спусками. Ренни казалось, что она все время наклоняется в седле вперед или назад. Ползучие кусты можжевельника оживляли однообразно белую каменистую почву, всюду простирались бескрайние сосновые леса. Снег обрисовывал тонкие обнаженные ветви осин. Стремительно неслись холодные горные потоки. Иногда их покрывал тонкий слой льда, и тогда казалось, что вода бежит под стеклом. Тающие кончики сосулек сверкали всеми цветами радуги. Воздух был бодрящий, покрытый коркой льда снег хрустел под ногами.
Живность большей частью держалась на почтительном расстоянии. При появлении путешественников зайцы удирали, птицы взлетали, а олени застывали на месте. Ночью активность была гораздо больше. Сквозь потрескивание огня и тихое дыхание Джаррета Ренни могла, казалось, услышать все звуки природы. Сосновые шишки падали и с глухим стуком ударялись о землю, когда хищник и жертва сходились в смертельном танце. Горные склоны сдвигались, когда животные искали убежища на их вершинах. Потоки ледяной воды меняли русло, когда погоня пересекала их путь.
Ренни всегда удивительно быстро засыпала.
На рассвете четвертого дня путешествия Ренни проснулась первой. Она освободилась от одеял и выбралась из палатки, не разбудив Джаррета. Местность была окутана туманом. Небо заволокли тучи, и солнце казалось скорее мутным пятном, чем светилом, Ренни понимала, что в любом случае им придется так или иначе ехать дальше.
Умывшись в ручье, она принялась ухаживать за лошадьми. Когда Джаррет выбрался из палатки, Ренни уже возилась с костром. Он посмотрел сначала на небо, затем на нее и наконец мрачно уставился на природу в целом. Ренни решила, что этот хмурый взгляд заменял собой приветствие. Когда Джаррет повернулся к ней спиной и направился к ручью, она с несчастным видом покачала головой.