Джаррет захохотал, представив себе Мойру между неподатливым Джеем Маком и неистовой Скай.
— Так что твоей матери приходится с обоими вести переговоры.
— Конечно. И так получается все время. Мэгги большей частью делает по-своему. Она тише остальных и почти во всех столкновениях остается наблюдателем. Она ведет разговоры о том, чтобы стать врачом, но Джей Мак не очень-то это одобряет. Он всегда хотел, чтобы мы были независимыми, но, когда мы действительно так себя ведем, наши решения доставляют, ему некоторое неудобство.
— Ему должно было не понравиться, что Майкл работает в «Кроникл».
— О Боже, конечно, нет! — горячо сказала Ренни. — Майкл и папа всегда были в натянутых отношениях. Она возмущается им почти в такой же степени, как и любит его. Редкий случай, когда она попросит его о чем-нибудь. До тех пор пока Майкл не встретила Этапа, она не представляла себе, какие чувства испытывает Мама по отношению к Джею Маку. До этого Майкл слишком легко судила их обоих.
Ренни слабо улыбнулась.
— Ты ведь их видел на бракосочетании Майкл. Любому, у кого есть глаза, ясно, как сильно они любят друг друга.
Джаррет согласился. Если бы Джей Мак не был женат к тому времени, когда Мойра стала работать у него в доме, если бы она была протестанткой или он католиком, если бы они чуть меньше обращали внимания на одни условности и чуть больше на другие, то, возможно, имели бы общую фамилию, а их пяти дочерям не пришлось бы нести на себе клеймо незаконнорожденных. Он вспомнил своих собственных родителей и почувствовал, как что-то в нем шевельнулось; промелькнуло смутное желание постоянства, стремление узаконить их отношения.
— А как насчет тебя и Джея Мака? — тихо спросил он.
— Я не как другие, — сказала она. В ее голосе слышалось сожаление. — Я не умею спокойно выслушивать, а потом делать по-своему, и в этом отношении завидую Мэри Френсис. Я не умею отходить в сторону, как это делает Мэгги, Не могу противиться ему, как Скай, и слишком стараюсь ему угодить, чтобы вести себя, как Майкл.
— Я же видел, как ты не соглашалась с ним, Ренни, — сказал Джаррет, проводя пальцем по ее щеке и подбородку. — Ты противостояла ему — иначе, чем твои сестры, но противостояла.
— Дрожа от страха. Джаррет засмеялся.
— Ручаюсь, что Джей Мак об этом не знает.
Он намотал на палец прядь ее волос на затылке и слетка потянул.
— Так что ты хочешь от него?
— Я хочу, чтобы он одобрил меня, одобрил мой выбор. Я хочу, чтобы он уважал мою работу и признавал мою способности.
В задумчивости Джаррет перестал играть с ее волосами и сдвинул брови.
— Ренни, ты говорила своему отцу о проблемах с прокладкой рельсов в Куинс-Пойнт?
Этот вопрос застал ее врасплох.
— Я не говорила об этом.
— Неужели? Что он сказал, когда ты показала ему свою работу и рассказала о своих выводах?
На глаза Ренни навернулись невыплаканные слезы. Ее голос был едва слышен.
— Он сказал, что прежде чем говорить, как ему следует вести дела, мне сначала нужно навести порядок в собственном доме.
Джаррет погладил ее по плечу.
— Понятно, — сказал он.
Джаррет хорошо помнил момент, когда Ренни рассказывала ему о своей работе по проекту трассы в Куинс-Пойнт, о своей убежденности в том, что изыскатели ошиблись. Он припомнил также, что Ренни не была настолько уверена в своих способностях, как это можно было предположить, и что она не была готова аргументированно убеждать в правоте своих суждений.
— Ив результате он решил довериться Холлису и изыскателям. Так что трасса будет проложена по неверному маршруту.
— Прокладка уже началась — несколько месяцев назад. Она почувствовала, что Джаррет собирается спорить с ней, и поспешно продолжила:
— Видя, что я очень многое путаю, он не может доверять моей оценке.
— Но ведь это относится к личным делам, а не служебным. — Джаррет не мог себе представить, чтобы Джей Мак сумел добиться успеха в своих делах, смешивая эти два понятия.
— Я ведь его дочь. Тут действуют другие правила. Вот из-за чего мы все воюем. Просто у меня получается очень неуклюже по сравнению с другими. — Ее низкий смех был невеселым. — Конечно, вся ирония заключается в том, что я единственная, кто пытается участвовать в битве на его стороне. Мэри Френсис выбрала обитель, а Майкл — «Кроникл». Мэгги когда-нибудь обязательно станет врачом, а Скай, если захочет, отправится хоть на Луну. Я думала, что Северо-Восточная железнодорожная компания теснее свяжет меня с Джеем Маком. Вместо этого мы все время препираемся.
— Все твои сестры делают, что хотят, — сказал Джаррет. — Можешь ли ты сказать о себе то же самое?
Ренни ответила не сразу. Она знала, о чем спрашивает Джаррет, и была не готова ответить ему в том же духе. Вместо этого она приподнялась, положила руки ему на грудь и посмотрела прямо в глаза.
— Прямо сейчас, — сказала она, — я делаю именно то, что хочу.
Когда она наклонилась вперед и поцеловала его в губы, Джаррет был рад, что это так.
— Ты проснулся, — сказала Ренни. Она говорила шепотом, не желая, чтобы приближался рассвет, — Означает ли это, что мы скоро трогаемся с места?
— Это означает, что я начинаю об этом думать. Ренни лениво потянулась и свернулась калачиком, как довольная кошка, уютно пристроив свою нижнюю часть как раз в районе его паха.
— Думай, сколько влезет. А я хочу спать.
— Ты ведь понимаешь, что на самом деле я тебе не верю. — Джаррет приподнял волосы на ее шее и уткнулся лицом. Ренни замурлыкала от удовольствия, и его губы задрожали, чувствуя вибрацию. Он улыбнулся, вдыхая ее запах, и мягко поцеловал.
— Ммм.
— Так, да?
— Мммммм.
Руки Джаррета скользнули по ее телу и через материю ночной рубашки обхватили ее груди. Большими пальцами он принялся массировать соски, стремясь заставить их отвердеть. Ренни повернулась и потерлась о него своей нижней частью.
— Так, да?
В ответ он шутливо укусил ее за шею.
— Есть некоторые вещи, которые я не могу от тебя скрыть.
Ренни повернулась в его объятиях.
— Ты собираешься не дать мне уснуть, да?
Пока она говорила, Джаррет уже успел задрать ее сорочку выше бедер.
— Я об этом говорил еще несколько часов назад, — напомнил он ей. — А ты не слушала.
— Значит, тебе очень повезло.
— Слава Богу. — Джаррет поцеловал ее в губы с какой-то захватывающей дух тщательностью. Ренни стянула вниз его панталоны и взяла его в руки. После нескольких попыток, сопровождаемых смехом, она сумела наконец направить его в себя, вобрав всю его полноту, и приспособиться к его ритму.
Желание переполняло их. Его губы двигались вместе с ее губами. Он чувствовал ее желание так, будто оно было чем-то вполне осязаемым, пробовал его на вкус, подобно сочным апельсинам или сладким спелым вишням. Аромат ее поцелуя напоминал запах ее волос и так же, как тот, возбуждал его не на уровне сознания, а ниже, где-то на уровне первобытных инстинктов.
Он был внутри нее и в то же время окружал ее со всех сторон. Она чувствовала его руки у себя на спине, его ноги прижимались к ее ногам. Губы касались ее шеи, плеч, грудей. Кожа Джаррета была горячей. Напряжение между их телами росло, воздух вокруг стал сухим и начал потрескивать. Она подумала, что они вот-вот воспламенятся, как римские свечи.
И это произошло.
Ренни лежала, прислушиваясь к дыханию Джаррета и своему собственному. И то, и другое было замедленным и звучало в унисон. Она приложила руку к груди, как будто громко стучащее сердце можно было успокоить прикосновением. Затем она взглянула на Джаррета. Он смотрел на нее, черные зрачки его глаз, расширившиеся после их слияния, постепенно сокращались. Слабая улыбка появилась на лице Ренни.
— Боже мой… — прошептала она.
Он кивнул, изумленный сверх меры. Ничего подобного тому, что он только что пережил с Ренни, Джаррет никогда раньше не испытывал. Сильнейшее наслаждение тесно прижало его к ней, вогнало внутрь ее тела.