Остаток ночи я тихо плакала, свернувшись на постели.
Утром пришла какая-то женщина, принесла не мои вещи, и размер мне был чуть великоват, предложила позавтракать, я отказалась. Потом пришел Гена, долго стоял у двери, в результате выдал матерное слово, от которого я подпрыгнула.
- В смысле ты очень красивая стала, - исправился мужчина. - В зеркало с утра смотрела?
Я отрицательно покачала головой, я никуда не смотрела, и не знаю когда смогу на себя посмотреть.
- Зря. Ну пошли, что ли. Отвезу тебя домой.
- Домой? - я не поверила в услышанное.
- Домой-домой, поднимайся. Будешь жить, как оказалось. Вот, а ты боялась.
Назад мы ехали вдвоем, и на передних сидениях. Гена вел машину и что-то весело рассказывал, я обнимала свою, казалось, потерянную сумку, которая обнаружилась в этой же машине, и смотрела в одну точку, не в силах отойти от шока. Произошедшие события пугали и в то же время - за что он так со мной? Потом же всё было... чудесно... подумала, и сама смутилась от своих мыслей.
Гена, заметив, что я снова плачу, сквозь зубы произнес:
- Дура, ты жива осталась! Никто не выживал, а ты даже... помолодела. Хватит сопли разводить, живи дальше и забудь о случившемся.
А я вспомнила его тихое "Ариша" и заплакала громче.
- Дура, - повторил Гена.
Он привез меня к дому, типовой хрущевской пятиэтажке, некоторое время молчал, потом потребовал:
- Телефон дай.
Я открыла сумку, с удивлением посмотрела на белый конверт, которого там точно раньше не было, нашла телефон. Гена вбил новый номер, так и подписал его своим именем и вернул телефон со словами:
- Будут проблемы - звони.
Я кивнула.
- Сама живешь?
Снова кивнула.
- А мать где?
- В больнице... уже третий месяц.
- Долго, - протянул он.- Как фамилия?
- Соколова Инесса Викторовна, - ответила я сразу полное имя.
- Это в областной?
- Да.
- Ясно. Все, иди давай.
Я вылезла из джипа, и едва дошла до подъезда, услышала, как отъезжает машина.
Медленно передвигая ноги, поднялась на свой этаж. В душе жгло ужасающее чувство пустоты и какой-то утраты. Прикусив губу - реветь на весь подъезд не хотелось, - нашарила в сумке ключ, почти на ощупь открыла замок, и ввалилась в пустую квартиру. Вот теперь можно...
Бросив сумку прямо на пол в коридоре, всхлипнула раз, другой, обвела тоскливым взглядом светлые обои, привычную мебель, и вдруг поняла, что жутко хочу есть. Последний раз ела сутки назад, когда торопливо жуя бутерброд, сбегала по ступеням, опаздывая на работу. Если бы только знала, что принесет этот день.
Сползая на пол в прихожей, судорожно набрала единственный номер, который набирала ежедневно.
- Привет, мама. Да, зарплату получила, сегодня куплю все лекарства и принесу, да... - получилось даже говорить спокойным голосом, несмотря на раздрай в душе и чувствах.
У мамы проблемы с почками, она последнее время не выходит из больниц, и анализы стабильно не очень хорошие. Врачи толком ничего не говорят, только руками разводят. Болезнь, особенно длительная, всегда меняет людей, вот и моя мама даже не спросила что со мной. Просто оборвала разговор - все, что ее интересовало, это когда принесу лекарства.
Почему-то стало жалко себя до слез. Никак не могу привыкнуть к вот такой маме. Встала, поплелась в кухню, открыла дверь холодильника, вытащила пару яиц и молоко.
Пока готовился нехитрый завтрак, позвонила на работу, сообщила, что заболела и не приду сегодня. И получив разрешение на внеплановый выходной, забыв о завтраке, пошла в душ. Там, под струями воды, сжавшись и обняв плечи руками, я дала волю душившим слезам.
Плакала долго, в очередной раз пытаясь успокоиться, и вдруг услышала звонок телефона. Судорожно запахиваясь в намокший халат, дошла до телефона, удивленно взглянула на незнакомый номер, высветившийся на телефоне, и ответила на вызов.
- Почему, - прозвучал холодный, чуть хрипловатый голос, - почему ты постоянно плачешь?!
Не узнать этот голос я не могла. Как не могла и забыть его хриплое "Ариша...".
- Не нужно об этом вспоминать! - почему-то прорычал Руслан. - Рассаэрн! Я назвал тебе свое истинное имя!
Я вздрогнула и все же произнесла:
- Вы... слышите все, что я думаю?
Тихий стон, рычание и глухое:
- Отпусти меня, Ариша... отпусти. Не думай, не вспоминай, и только не плачь. Такое глупое человеческое выражение "душа рвется", а моя рвется, Ариша... У меня ведь даже нет души, а больно! Мне больно, за тебя. Мне впервые больно! Отпусти меня... пожалуйста...
- Я не держу... - проговорила, а у самой снова задрожали губы.
Он отключился.
Некоторое время я еще стояла, шокировано глядя на телефон. Потом в дверь позвонили. Завязав халат, подошла и открыла, даже не посмотрев в глазок. Мне казалось, что уже ничему не смогу удивиться. Я оказалась не права.
- Это вам, - высокий мужчина протянул два пакета, - это тоже, - мне впихнули букет, - и это, - огромного плюшевого медведя передал второй. - Теперь вы должны успокоиться.
И неожиданные посетители закрыли дверь, оставив меня наедине с пакетами, цветами и игрушкой. Даже не защелкнув замок, прошла в комнату и уронила оба пакета на диван. На пол просыпались вывалившиеся оттуда шоколадки и шоколадные конфеты. Цветы, конфеты, мягкая игрушка... Меня утешить пытаются? Тогда еще бутылки вина не хватает...
В двери постучали. Все те же мужчины, с явно недобрыми лицами, передали пакет и напомнили, что двери нужно запирать. Заперла, открыла пакет. Там была бутылка вина... И как я ее открывать буду? У меня даже штопора нет.
В двери постучали!
Увидев в руках одного из мужчин уже с откровенно мрачным лицом штопор, я даже не удивилась.
- Спасибо, - вежливо ответила я, и снова закрыла дверь. На замок.
Изо всех сил старалась не думать, не вспоминать, не возвращаться в мыслях к этому хриплому шёпоту... Зажмурилась, тряхнула головой, и сильно прикусила губу. Самый лучший способ избавиться от навязчивых дум это, конечно же, выпить, благо, вином меня обеспечили. И неважно, что пью я крайне редко, и не больше одного бокала. Не пропадать же добру, верно? В процессе открывания бутылки ловила себя на том, что всё время кошусь на телефон - одновременно и хотелось, и не хотелось услышать звонок... И тут же одёрнула себя: зачем, ну зачем? Руслан же ясно сказал... Заиграла мелодия, я испуганно подскочила, чуть не сбросив бутылку на пол, а сердце между тем радостно трепыхнулось. Дрожащими руками нажала кнопку вызова и приложила трубку к уху.
- Рассаэрн! - прорычал знакомый голос и отключился.
Опустившись на стул в кухне, я сглотнула, и налила наконец вина. Сделав несколько больших глотков, и почти не почувствовав вкуса, поднялась и на подрагивающих ногах вернулась в комнату. Букет бы надо в вазу, а то завянет... Отставила бокал, и занялась цветами, потом отодвинула пакеты и их содержимое, и устроилась на диване.
Шок постепенно отпускал, плакать уже не хотелось, но мысли всё равно возвращались к произошедшему... Вопрос "зачем?" вертелся в голове, однако я ясно понимала, что ответ вряд ли услышу. Нашарила рядом шоколадку, открыла её, и закусила, снова приложившись к бокалу. Телефон в кармане халата молчал. По моим губам скользнула кривая улыбка, и я прикрыла глаза, откинув голову на спинку дивана. Хорошо. Я постараюсь забыть, не вспоминать, не думать. "Отпусти меня, Ариша..." Вздрогнула, передёрнув плечами, голос словно зазвучал в голове. Отпущу. И буду жить дальше, будто ничего не случилось.
Допив бокал, отставила, и решительно встала с дивана, шмыгнув носом. Надо идти в аптеку, а потом в больницу, и ещё в магазин зайти, в холодильнике как-то пустовато, а на одних шоколадках долго не проживёшь. Немного ободрённая, направилась в спальню, переодеваться. И у большого, в рост, зеркала на шкафу, застыла, увидев собственное отражение. Сразу вспомнилась реакция Гены, когда он встретил меня сегодня утром, и его слова насчёт моего внешнего вида. Теперь понимаю, о чём он говорил.