Глава 6
В три часа дня Минна уселась на ступеньках в коридоре. День ее измучил, ноги гудели. Она отчаянно хотела уйти из дома. Каждый звук снаружи манил — четырехчетвертное стаккато копыт лошадей, влекущих кареты, звонки трамваев, приглушенные разговоры пешеходов. В конце концов она подошла к фрау Жозефине и предложила ей повести здоровых детей в зоопарк. Плату там не брали, к тому же императорский зверинец расширился, появился загон для бизонов. Дневная служанка может присмотреть за Мартином и Анной.
Когда все устроилось, Минна решила пройтись. Она напудрилась и слегка нарумянилась, коснувшись пуховкой шеи и горла, капнула пару капель розовой воды на руки, застегнула доверху серый плащ и закрепила шпильками украшенную перьями шляпу. Она собиралась пройти к Пратеру [10] и заглянуть в городскую библиотеку, поскольку ей не терпелось взять несколько приличных книг, но когда она шла через вестибюль, то услышала голос Фрейда:
— Это ты, Минна?
— Да, Зигмунд. Я ухожу. Тебе что-нибудь надо?
— Нет, но я тоже подышал бы воздухом. Можно с тобой?
— Конечно, — ответила она, слегка поколебавшись.
Фрейд подхватил пальто, шляпу и последовал за ней на улицу, вдыхая всей грудью, будто свежий воздух был пропитан ароматическими веществами. Минна призналась себе, что ощутила неловкость, когда он обычным жестом взял ее под руку, будто они супруги и вышли прогуляться. Она отстранилась под предлогом, что нужно поправить шляпку, и опять подумала, что не понимает, почему ей неудобно находиться рядом с Зигмундом.
Однако день сиял великолепием, и Минна наслаждалась им от души. Она не сказала Зигмунду, куда собиралась пойти, а он не спрашивал. Зигмунд стремительно вел ее через лабиринты заполненных людьми узких улиц, ведущих к Рингштрассе, минуя кварталы высоких жилых домов, магазины с приоткрытыми дверьми и кафе, где владельцы вытирали столы и ставили стулья. Повозки и кареты наводнили проспекты, готическая башня собора Святого Стефана, сердца столицы, была окутана романтическим свечением.
Фрейд ускорил шаги, и они приблизились к центру. Он вынул из жилета сигару и, отрезав кончик, зажег. Потом потянул Минну в узкий проулок. «Почему бы не идти медленнее?» — подумала она. Он мчался, петляя, как беглец. Густой румянец покрыл ее щеки в попытке угнаться за ним. Минна слишком тепло оделась сегодня. Обычно она носила девять-десять слоев одежды: панталоны, корсет, шерстяные чулки поверх хлопчатобумажных, хлопковый корсаж, нижнюю юбку, лиф, блузу, юбку, пальто. И высокие ботинки, чересчур тесные, созданные для женщин без пальцев на ногах.
Как может человек так нестись и так много курить? Они остановились перед греческой колоннадой парламента. Минна наклонилась, отстегнула верхние пуговицы на ботинках и быстро выпрямилась, не обращая внимания на головокружение.
— Видишь? — спросил Зигмунд. — Эта венская версия Акрополя — модель новой больницы для душевнобольных. Что ты думаешь?
— Ну, это…
— Полная пародия!
Он имел в виду Ам-Штайнхоф — психиатрический госпиталь, который возводился в нескольких милях от города. Зигмунд рассказал Минне о шестидесяти корпусах для пациентов с различными болезнями — излечимыми, неизлечимыми, для полупомешанных, для больных с неврозами, для буйных, сифилитиков и уголовников.
— Вдобавок планируется провести трамвай, разбить сады, построить свинарник, конюшни, часовню и, конечно, кладбище. А современного там — лишь архитектура, лечение старо, как мир, просто иной вид тюремного заключения.
— А твои коллеги участвуют?
— Нет. Всем заправляет какой-то американец Бриггс. Бесконечное финансирование цемента, и почти ничего для неврологических исследований.
Он объяснил, что в заведениях подобного рода, если пациент уже заклеймен как «хронический сумасшедший», с ним может случиться что угодно. Доктора могут, не задумываясь, удалить любую часть тела, если полагают, что это и есть причина болезни, — щитовидку, зубы, миндалины, часть мозга. Они ставят больных под душ, чтобы излечить депрессию, заражают малярией слабоумных, неделями держат несчастных в ванне. И пичкают их опием, барбитуратами, бромидами и слабительным.
Минне его обвинения казались слишком мрачными — все-таки это прогресс по сравнению со Средневековьем, когда пациентов в лечебницах приковывали к стенам или держали в комнатах, похожих на пещеры с маленьким окошком для пищи. Она даже слышала истории про «воскресные зрелища», когда зеваки платили охране, чтобы посмотреть на слабоумных в естественной среде обитания.