Когда мы вернулись к столу, нас уже ждал наш десерт. Официанты из кожи вон лезли, чтобы угодить их высокопоставленному гостю и его…скажем так, они были очень любезны и обращались ко мне «Фрау,» кем бы они меня там не считали. Эрнст при этом каждый раз прятал довольную ухмылку; ему нравилось, когда люди думали, что я была его женой. Вскоре он пододвинул стул ещё ближе к моему и начал нашёптывать жутко неприличные вещи мне на ушко, целуя моё запястье и сжимая моё колено другой рукой. «Пора собираться домой,» подумала я. «Ещё пять минут, и он начнёт меня раздевать прямо здесь». Но планы наши были нарушены громким воем сирен противовоздушной тревоги, перебившим даже громкую музыку внутри.
Эрнст и я обменялись встревоженными взглядами, в то время как остальные гости спешили расплатиться по счетам и броситься в ближайшее бомбоубежище.
Эрнст не скрыл разочарованного вздоха.
— Что хочешь делать? Бежать вместе с остальными или остаться здесь и провести ночь в их винном погребе? Или попробовать добраться до дома?
Я встала и потянула его за рукав.
— При всём уважении к вашей храбрости, герр обергруппенфюрер, я слишком молода, чтобы умирать. Пошли!
— Ты ведь понимаешь, что нам придётся провести ночь в обществе сотни человек, не так ли? — Эрнст бросил деньги на стол, но всё же последовал вслед за мной к выходу.
— Ну, выбора у нас особого нет!
— Спасибо, чёртовы британцы, что испоганили мне весь вечер, чтоб вам всем провалиться! — шеф РСХА прокричал в ночное небо снаружи, вызвав у меня приступ смеха и ещё несколько косых взглядов в нашем направлении.
— Эрнст! — я попыталась его утихомирить, в то же время стараясь не смеяться.
— Что? Да пошли они, чёртовы томми!
Он так и продолжил ругать на чём свет стоит в не совсем лицеприятных выражениях всех союзников и британскую авиацию в частности, пока мы наконец не спустились вслед за толпой в ближайшее бомбоубежище. Солдаты и полицейские, следящие за порядком внизу, сразу же замерли с руками по швам, едва заметив генеральские погоны Эрнста. Они хотели было освободить для нас отдельную скамью, но Эрнст отрицательно покачал головой в ответ на предложение.
— Это вовсе не обязательно. Мы вместе со всеми сядем.
Внизу было ужасно холодно, и Эрнст завернул меня в свою шинель, усадив к себе на колени и согревая меня теплом своего тела. Люди вокруг нас едва слышно переговаривались между собой, прислушиваясь к приглушённым взрывам снаружи и надеясь, что очередной снаряд пощадит их жилище.
— Мои собаки совсем одни дома, — прошептала я.
— Я уверен, что с ними ничего не случится. У нас сильная противовоздушная артиллерия. Они не подлетают ближе окраин города. — Эрнст прижал меня ближе к себе. — Попытайся немного поспать. Вряд ли нас до утра отсюда выпустят.
— Не могу.
— Извини, что я не такой удобный, как твоя пуховая перинка. — Я почувствовала приятное тепло в волосах, когда он тихо рассмеялся мне куда-то в затылок.
— А я бы и не хотела сейчас быть на своей пуховой перинке.
— А где бы ты хотела быть?
— Здесь, с тобой, — просто ответила я и взглянула в его янтарные глаза, вдруг ставшие неожиданно серьёзными. — Мне ничего больше не нужно.
— Мне тоже. — Эрнст улыбнулся и поцеловал меня.
Я ненавидела себя за то, что чувствовала себя настолько счастливой с ним. Если бы даже весь мир взорвался снаружи, мне бы и дела не было. Я была с ним, и только это имело значение.
Я вошла в приёмную и замерла в дверях. Ульрих Райнхарт стоял у моего стола и перебирал документы, которые я неосторожно оставила без присмотра, прежде чем уйти на ланч. Где был Георг, одному богу было известно.
— Что вы здесь делаете, и кто вам позволил рыться в моих бумагах? — спросила я резким тоном, несмотря на то, что руки мои враз похолодели и стали влажными от пота. Почему Райнхарт всегда производил на меня такой эффект, я не знаю. Но как мне не хотелось это признавать, он наводил на меня самый настоящий физический страх.
— Здравствуй, Аннализа. — Он хищно мне ухмыльнулся. — Моя красавица-Аннализа. Моя храбрая маленькая шпионка.
— О чём вы на этот раз? — я попыталась, чтобы это прозвучало как можно более спокойно, пусть внутри у меня всё и начало сворачиваться в тугой узел. «Мюллер вас расследует… Будьте осторожны,» вспомнились слова Шелленберга. Райнхарт работает на гестапо. Нехорошо всё это, ой как нехорошо.