По дороге в яхт-клуб у них завязался разговор о прошедшем дне, и Изабелла полностью расслабилась. Она уже давно заметила, что Джереми внимательный слушатель, и как-то само собой получилось, что с недавнего времени она стала посвящать его практически во все свои дела, чего раньше за ней не наблюдалось. Это пошло еще с тех пор, когда единственным ее слушателем был Дар. Но он обычно слушал вполуха, поэтому она стала обращаться к нему только тогда, когда ей было совсем уж невмоготу держать все в себе.
Сбросив туфли, Изабелла сидела, греясь в лучах заходящего солнца и любуясь мужчиной, который пробудил в ее сердце любовь. Она неслышно приблизилась к нему, обхватила за талию и положила голову ему на плечо.
Джереми повернулся и легонько поцеловал ее куда-то в область виска. Изабелла подняла лицо, чтобы ему удобнее было целовать ее, и закрыла глаза. Каждый новый поцелуй раздувал в ее теле пламя, зажженное им еще в начале свидания. Изабелла еще крепче прижалась к нему, наслаждаясь исходящей от него мощью и силой, вдыхая резкий мужской запах, который затрагивал какие-то глубинные стороны ее натуры. Джереми ассоциировался у нее с непокорной стихией, такой же, как грозный океан, чьи волны сейчас умиротворенно плескались вокруг них.
Джереми остановил яхту и с коротким восклицанием повернулся к ней. Новый обжигающий поцелуй сотряс ее тело с головы до ног. Ее колени ослабли, и она со стоном приникла к нему.
— Детка, благодаря тебе мои планы играют в ящик, — в перерывах между поцелуями, пробормотал Джереми.
— Хочешь, чтобы я ушла? — Изабелла с лукавой улыбкой потупила глаза.
— Даже не мечтай, — ответил он и принялся осыпать ее шею и плечи быстрыми поцелуями.
Джереми бросил якорь, когда они остановились далеко в океане, вдали от морских путей. На небе показалась луна. В темноте было неясно, где кончается небо и начинается океан, и казалось, что они одни на целом свете. Теплая ночь обволакивала их, как нежный шелк, а ее ненавязчивая красота создавала ощущение нереальности происходящего, какой-то волшебной сказки, которой не будет конца.
Совсем недавно они занимались любовью, а Джереми снова ощутил острое желание. Он хочет заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не начнет в исступлении выкрикивать его имя.
Но сначала необходимо убедить ее остаться.
Изабелла как раз отошла — покрасить губы. Джереми с улыбкой подумал, что ее помада абсолютно нестойка к его поцелуям.
Он открыл бутылку вина и проверил, на месте ли все бумаги, которые он так долго и тщательно готовил.
— Джереми, — раздался ее негромкий голос. Прикрывая спиной ящик стола, он закрыл его и повернулся к ней.
Ее волосы были распущены, но платье и макияж приведены в порядок. В V-образном вырезе ее платья отчетливо был заметен след от его поцелуя. Он почувствовал странное удовлетворение.
Подойдя к ней, Джереми протянул ей коробочку.
Изабелла бросила быстрый взгляд на ящик, который он успел закрыть, но взяла его подарок.
— Джереми, может, не стоит? — запротестовала она.
— Стоит. — Он налил себе бокал вина и пригубил его. — Мне очень нравится на тебя смотреть.
— А мне нравится, когда ты смотришь на меня, — как-то робко призналась Изабелла и открыла коробку. С ее губ сорвался тихий возглас восхищения. Она подняла голову и взглянула на Джереми расширившимися глазами.
— Джереми... — Она сглотнула.
— Нравится? — Он поставил бокал. — Подними волосы. Я хочу надеть его на тебя сам.
Защелкнув бриллиантовое ожерелье с сапфировым кулоном, он провел ладонью по ее шее, пальцами касаясь камней, и кивнул.
— Неплохо, но недостаточно.
— Что значит «недостаточно»? — недоверчиво переспросила Изабелла.
Вместо ответа он взял ее за руку и потянул к накрытому столу.
На ее стуле лежала еще одна коробочка.
— И эту открыть? — опередила его Изабелла. Он кивнул.
— Джереми, ты вконец избалуешь меня.
Он пожал плечами. Баловать Изабеллу оказалось так же приятно, как заниматься с ней любовью.
— Спасибо, Джереми, — нежно сказала она, надев на запястье браслет, выполненный в том же стиле, что и ожерелье. — Мне так неловко. Я бы хотела подарить тебе что-нибудь, но у меня ничего нет и...
— Ты уже сделала свой подарок, Белла.
— Ты говоришь про секс?
— Нет. Я говорю о том, о чем Ральф Эмерсон[4] сказал: «Настоящий подарок — это когда дарят частичку себя». Ты подарила мне себя всю, и для меня это самый ценный подарок.