– Почему я? Почему вы пришли сюда снова?
Он пожал плечами, как-то небрежно, но удивительно искренне.
– Не знаю. Так вышло. Просто как-то устал… от всего. Это сложно объяснить. Захотелось отвлечься. И как-то случайно вспомнил вас. Подумал – а вдруг? Шел сюда, особо ни на что не рассчитывая.
Он выпил еще вина… до дна. Налил снова.
– И выложили столько денег?
– Раз уж я здесь, и вы здесь, то глупо уходить ни с чем. У меня тоже свои принципы.
– Добиваться своего?
– Да, – он улыбнулся.
Очень хотелось спросить: «И что потом»? Только ведь ничего. Мы сейчас выпьем, потом переспим, и ничего больше не будет. Он уйдет. Это просто случайная прихоть. И все.
Он сидел напротив. Устало хмурясь.
И что-то не клеилось…
Еще вина? Рико расстегнул пуговичку на жилете, вытянул ноги.
– Жмет немного, – сказал он. – Я взял это у человека, который привозит продукты к нам на кухню. Он высокий и довольно худощавый. А я, что-то в последнее время растолстел…
Как-то задумчиво, скорее просто повод хоть что-то сказать. Ему нужно было время. Нужно что-то для себя понять.
И я тогда не понимала еще…
– А кто вы? – спросила я. – На самом деле? Или о таких вещах нельзя говорить?
Он глянул мне в глаза. Удивленно.
– Вы еще не поняли?
– Нет, – сказала я.
– Я думал, вы поймете еще тогда, – какая-то усталость в его голосе. – Или потом, увидев в газетах. У вас есть газеты?
Он огляделся. Нет, здесь не было ни одной.
Я ждала.
– Рикхард, – сказал он.
– Рикхард? А дальше? – нет, я все еще не в силах…
Император – это слишком для меня. Не укладывалось в голове.
– В моем случае достаточно имени, – сказал он. – Только не дергайтесь, пожалуйста. Сидите спокойно. Это ничего не меняет.
И вот только тогда меня накрыло. Я дура наверно… действительно дура. Я видела его фото не раз. Но это невозможно.
Я сидела и во все глаза смотрела на него, борясь с желание вскочить… или наоборот – упасть на колени.
– Не бледнейте так, – сказал он. – Все ведь было хорошо.
Поставил бокал на стол, поднялся на ноги. Протянул мне руку.
Я поднялась.
Он обхватил ладонями мою талию, привлекая к себе.
– От вас больше не пахнет рыбой, – с легкой усмешкой сказал он, и я покраснела. – Немного мылом, и каким-то травами… ромашкой? Мне нравится. Повернитесь, я расстегну ваше платье.
Свой сюртук он повесил на спинку стула.
Я чувствовала запах его одеколона – легкий, ненавязчивый, немного пряный, запах дерева и свежевспаханной земли. Так удивительно. Все тот же. Такой притягательный, что кружилась голова.
Я не могла прийти в себя. Меня трясло, когда я начинала думать, что за человек со мной рядом. Он ведь не шутит, это действительно так. Пусть и безумно.
Колотилось сердце.
Он снял с меня платье – спокойно и так привычно, словно делал это каждый вечер. Теперь на мне было белье. Красивое, но не самое новое. И чулки… чулки заштопанные на бедре – под платьем не видно, а Миклош обычно уже пьяный, ему все равно, я устала… И сейчас немного неловко. К черту…
Рикхард обнял меня. Вот так, как стоял, сзади, обхватив, прижавшись подбородком к моему виску… слегка колючим подбородком. Теплым… Я стояла, замерев, чувствуя всем телом его глубокое, чуть рваное дыхание.
– Ты вся дрожишь, – шепнул он.
– Мне страшно.
– Почему? Я не сделаю тебе больно.
У меня дрогнули губы. Я вовсе не этого боюсь.
Качнула головой.
– Я боюсь сделать что-то не так, – сказала я.
– В тот раз ты не боялась.
– Я была малолетней девственницей. Какой с меня спрос?
– М-мм, – сказал он. – Уровень ответственности изменился? Боишься не оправдать ожиданий?
Усмехнулся. Чуть потерся носом о мои волосы.
– Да, боюсь.
– Не бойся. Я сам не знаю, чего жду от этой встречи. Все вышло случайно.
– И что мне делать? – наверно очень глупый вопрос.
– А что ты умеешь?
Я вздрогнула.
– Мне нечем тебя удивить, – сказала я. – У нас дешевый портовый бордель, а у моряков нехитрые запросы.
– Хорошо, – согласился он. – Не нужно меня удивлять, я, наверно, умею побольше твоих моряков. Но сейчас мне хочется чего-то простого. Обычного. Как это бывает дома, знаешь…
– Не знаю, – честно сказала я.
– Я тоже.
Была в этом какая-то горечь. Давняя боль.
– У тебя ведь жена.
Я только сейчас поймала себя на том, что говорю Рикхарду «ты». Когда он так обнимает меня – просто невозможно иначе, это слишком личное.
– И не напоминай, – он фыркнул.
– Прости.
– Ничего. Просто для нее это долг, ее крест, который она стоически должна нести во имя государства. На благо. Она не плохая женщина. Просто она любила другого, но выдали замуж за меня. И не сложилось.