Одного из них мне нетрудно было узнать: великолепная фигура, надменный взгляд и роскошная одежда сразу указали мне герцога Букингэмского, славившегося большей гордостью, чем сам король. Пока его величество говорил с лордом Кинтоном, герцог весело болтал с мальчиком. Третий джентльмен, с которым герцог обращался несколько небрежно, был мне неизвестен; его спокойное лицо, озаренное холодной, но любезной улыбкой, было обезображено черной полосой пластыря поперек носа, как бы скрывавшего рану или шрам.
Через несколько минут, показавшихся мне очень длинными, милорд повернулся ко мне и сделал знак приблизиться. Я подошел, держа шляпу в руках и будучи смущен оказываемой мне честью. Что, если лорд Кинтон успел сказать королю о моем отказе от назначения и его причине? Это было очень возможно, потому что король улыбался как-то странно, герцог Букингэмский открыто смеялся, а их спутник с пластырем на носу смотрел на меня с нескрываемым любопытством. Лорд Кинтон казался несколько растерянным и смущенным. Так мы молча простояли несколько минут, в течение которых я усердно призывал на помощь землетрясение или что-нибудь в этом роде, что вывело бы меня из затруднения. Король, очевидно, не был расположен сделать это, он был заметно недоволен и хмурился; но когда герцог Букингэмский снова громко расхохотался, то его величество последовал его примеру, хотя его смех звучал несколько насильственно.
– Итак, сэр, – начал король, обращаясь ко мне и принимая строгое выражение, – вы не расположены принять мое назначение и сражаться за меня с моими врагами?
– Я готов сражаться за ваше величество до последней капли крови, – застенчиво, но горячо ответил я.
– А между тем намерены отказаться от своего назначения. Почему же?
Я не знал, что сказать; объяснить ему мою причину было невозможно.
– Помощью женщины, – сказал король, – мужчины пользуются с очень древних времен. Даже Адам не постыдился прибегнуть к помощи Евы.
– Так ведь она была его жена, – заметил герцог.
– Никогда не слышал об их свадьбе, – улыбнулся король, – но если так, то я не вижу разницы.
– Ну, разница-то большая, во многих отношениях, – рассмеялся герцог Букингэмский, с непонятным для меня выражением взглянув на хорошенького мальчика, прислушивавшегося к разговору.
Король беззаботно рассмеялся и позвал:
– Чарли, поди сюда.
Тогда я сообразил, что это – его сын, впоследствии известный граф Плимутский, и понял значение герцогского взгляда.
– Чарли, какого ты мнения о женщинах? – спросил король мальчика.
Тот подумал с минуту и ответил:
– Это – очень несносные существа, ваше величество.
– Почему так?
– Они никогда не оставят ничего в покое.
– И никого, мальчик, ты прав.
– А потом они всегда что-нибудь выпрашивают – ленточку, подвязку, бантик…
– Или титул, кошелек, либо место кому-нибудь, – произнес король. – Как видно, мистер Дэл, Чарли, вы и я – мы все здесь одного мнения о женщинах. Если бы это было в нашей власти, то на свете скоро не было бы ни одной женщины.
Должно быть, я имел очень жалкий вид, потому что лорд Кинтон поспешил мне на помощь и стал говорить о моей преданности королю и моей готовности всю свою жизнь положить к его ногам, при единственном условии, о котором он уже упоминал.
– Однако сам мистер Дэл ничего не говорит обо всех этих прекрасных вещах, – заметил король.
– Не всегда много делает тот, кто много говорит, ваше величество, – возразил лорд.
– Итак, этот молодой человек, не говорящий ничего, будет делать все. – Король обратился к своему спутнику с пластырем на носу и сказал ему: – Милорд Арлингтон, кажется, мне придется освободить мистера Дэла.