— Спасибо, — откашлявшись, молодая женщина подняла глаза и удивилась. — Кто вы?
— Всего лишь тень, — Алекса поцеловала её в лоб, помогла лечь на лежанку, укрыла теплым одеялом и пошла дальше.
Она шла по полю, усыпанному шатрами, помогала тем, кому могла помочь и говорила людям, что хочет им что-то показать. Обойдя низину, она не стала называть своего имени, а под воздействием дурманящих слов и своей легенды смогла найти тех, кто захотел пойти к воротам твердыни Оран. Казалось, что этих уставших людей больше не заботит крестовый поход. Люди просто умирали и не знали, что тут делают. Среди сотен заболевших, она видела нескольких здоровых. Для такого огромного войска это сильный удар. Уже было понятно, что немногие переживут зиму.
Алекса поднялась по склону, прошла в открытые ворота и оказалась на главной площади твердыни. В замке жили только те, кто носил красную повязку на рукаве и эти люди точно знали, зачем сюда пришли. Стоило Предвестнице появиться, все напряглись, схватили палки и приготовились мстить.
— Во все времена у преступника, приговоренного к смерти, было и остается право на последнее слово, — спокойно сказала она. — Вы успеете отомстить. Я пришла и никуда не уйду. Но прежде, я войду в твердыню и сделаю это не одна.
— Войдешь! — Алекса посмотрела в сторону того, кто на неё зарычал и увидела молодого разведчика, юношу, которого она отпустила рядом с твердыней Гордон. Он должен был уйти на запад, но вернулся и вступил в армию. — Это Предвестница! — указав на неё палкой, заявил он.
— Думаю, все уже в курсе, — пожала плечами Алекса. — Люди внизу так больны и устали, что им совершенно наплевать на этот крестовый поход. Я прошла сюда и никто мне ничего не сделал.
— Да потому что ты ведьма! — заявил этот же юноша, крепко сжимая палку.
— Позвольте попасть в твердыню, — попросила Алекса. — Я имею право сказать последнее слово и скажу его…
Она не успела договорить, как ей по голове ударили палкой. Алекса рухнула на грязную землю и толпа разъяренных фанатиков накинулась на неё. Её били палками, ногами, тыкали лицом в землю и швыряли из стороны в стороны. Это продолжалось до тех пор, пока на ней не разодрали всю одежду, после чего бросили совершенно голую в лужу.
Захлебываясь кровью, она перевернулась на спину и улыбнулась. У неё были отбиты рёбра, возможно, было несколько переломов, разбиты губы и сломан нос. Глаза заплыли от синяков и побоев, но Алекса все равно видела и чувствовала, как на лицо капают капли дождя. Тело стало грязным, побитым, да и выглядела прежняя герцогиня так, словно была уже мертва.
— Отведите меня к королю, — не скрывая улыбки, попросила она.
Последнее, что она увидела, было подошвой тяжелого сапога.
***
— Алекса Масур…
Приходя в себя, она открыла глаза и увидела самодовольную улыбку Ивара Остина. Алекса попыталась встать, но была скована болью в груди. Резкая боль отдалась от ребер по всему телу так резко, что, казалось, будто болели даже волосы. Она открыла глаза и поняла, что находится в тех же самых покоях, что и раньше. В этом же самом месте у неё вырезали из чрева ребенка.
— Назвал меня по имени? — она положила голову на подушку и улыбнулась. — Как это мило. Почему не шлюха?
— Решил отдать дань уважения, — признался Ивар. Он сидел на краю постели, а вокруг никого не было. — Мы вернулись к тому с чего начали.
— Ага…
— Признаюсь, я уже думал, что ты и вправду не придешь. Но все же совесть у тебя есть и я этому очень рад, — он продолжал улыбаться. — Люди — вот твоя главная слабость. Ты привязана к дочери, привязана к любимому мужику, а после своего маленького восстания стала мучиться совестью. Я все же смог тебя выкурить из лесов.
— Вот в чем дело… — задумалась Алекса. — Так это был ты, да?
— Да, — закивал Ивар. — Пришлось воспользоваться грязными уловками. Хотя какая к чёрту разница, правда? Это всего лишь люди. Стоило добавить в воду один занятный препарат, который для меня изготовил покойный Андре, как всех их поразила болезнь. И знаешь, что во всем этом самое забавное? Они винят во всем тебя. Это был отличный ход с архиепископом. Ну, разве я не молодец, Алекса? Я убил одного старого дурака, посадил на его место родственника, который возомнил, будто бы и вправду мне полезен и благодаря слепой вере собрал весь этот скот.
Пока король хвалился своими заслугами, Алекса окинула взглядом покои и увидела, что на столе стоит теплая похлебка, кусок курицы и два кувшина вина. Ивар продолжал рассказывать, как воплотил план в жизнь, как сделал все сам и как добьется ещё больших успехов. По его извращенной логике стало понятно, что даже больные люди захватят ему королевство Фрагиль.
— …многие умрут, но плевать, — продолжал он. — Главное, что вскоре я доберусь до твоей дочери. И знаешь, что я решил?
— Что? — спросила Алекса, поглядев ему в глаза.
— Карлу Масуру повезло, — Ивар взял локон грязных волос герцогини в руки и стал его гладить. — Ты хороша собой. Такие глаза, такая прыть. Думаю, твоя милая дочурка станет прекрасной любовницей. Скажи, она хороша собой?
— Налей мне вина, — попросила Алекса.
— Хочешь вина?
— Хочу, — кивнула Алекса. — Ты ведь празднуешь. Почему бы не угостить врага? Думаю, я заслужила глоток.
Ивар вскочил с кровати и подбежал к столу. Он был так окрылен успехом, что даже не заметил, как Алекса вывихнула себе запястье на правой руке, как учил конунг Бьорн, ослабила веревку, которой была привязана к спинке кровати и приготовилась нанести удар. Король наполнил кубок, подошел к постели, но не стал поить женщину, а просто вылил ей вино на лицо.
— Напилась? — улыбнулся король.
— Напилась, — поморщившись, Алекса улыбнулась в ответ и плюнула ему в лицо.
Ивар от ярости закипел и попытался её ударить, однако Алекса высвободила руку и одним точным ударом ткнула ему глаз кончиками указательного и среднего пальца. Король вскрикнул и вскочил, схватившись за лицо, что позволило ей развязать вторую руку, оттолкнуть немощного старика в сторону и начать развязывать ноги.
— Шлюха! — заорал Ивар, схватив стул.
Он замахнулся, но промазал. Стул ударил по мягкому матрацу, сломалась одна ножка. Стоило ей освободиться, как она схватила кусок деревяшки и зарядила им в глаз королю. Ивар снова заорал хриплым голосом и пока пытался прийти в себя, Алекса отобрала у него стул, замахнулась и, проигнорировав боль в области груди, ударила так, что предмет мебели развалился о спину короля. Ивар грохнулся на пол и начал протяжно что-то орать.
На вопли короля отозвались последователи. Они начали биться в закрытую дверь, ибо Алекса догадывалась, что эти покои никто и никогда не приходил. Ивар скрывал все свои секреты от людей, что, разумеется, должно сыграть на руку. Она, держась за побитые рёбра, дернулась в сторону стола, обошла его и, пока Ивар пытался встать с пола, чтобы сбежать, нашла коробку с препаратами Андре де Дижона. Это был деревянный ларец под отказ забитый пробирками. Два стеклянных флакона были пусты.
— Вот и все, — Алекса прошла к камину, взяла оттуда кочергу и, покосившись на дверь, поняла, что времени у неё не так много. — Бастард, ты меня слышишь?
Ивар перевернулся на спину и увидел перед собой грязную, уставшую, избитую, но жуткую женщину, у которой в руке была раскаленная кочерга. Она держала её голыми руками, обжигала руки и смотрела на него с такой яростью и гневом, что королю стало плохо. Его сердце стало биться в два раза быстрее и при этом резко останавливалось. Дыхание стало сбитым, а в глазах потемнело.
Замахнувшись кочергой, Предвестница заметила остекленелый взгляд и прыснула. Алекса с трудом удержалась и так громко захохотала, что людей за дверью пронзил ужас.