Зайдя через главную дверь в твердыню, Офелия услышала голоса.
— Вот и всё, выродок! — захохотала Алекса.
— Матушка?.. — снова отозвался эхом голос Офелии.
Она миновала крытые переходы, бескрайние лестницы и просторные коридоры, заваленные телами убитых солдат, пытаясь как можно скорее добраться до комнаты, где она ещё ни разу не была, но точно знала, что все закончиться именно там. Открыв дверь и ворвавшись в покои герцога Карла Масура, Офелия увидела матушку, держащего у горла короля заряженный пистоль. Это точно была она — облаченная в грязные одежды, с окровавленным лицом и с глубоким шрамом на левой щеке. И это точно был он — старый омерзительный король Ивар Остин, из-за которого началась война. Офелия не видела его лица, однако чувствовала его взгляд и ухмылку.
— Что ты сделаешь, тупая шлюха? — резко отозвался Ивар Остин. — Ну, уничтожила ты мой род. А дальше что?
— Остался только ты, — холодно ответила Алекса.
— Какая же ты дура, Алекса, — сплюнул Ивар. — Думаешь, с моей смертью все закончиться?
— Разве нет?
— Нет, конечно! Это только начало. Ты ведь прочитала тот проклятый дневник? Я по глазам вижу, что прочитала. Вот только это вершина айсберга, Алекса Масур.
— Очередная ложь… — ухмыльнулась Алекса. — Оттягиваешь неизбежное?
— А какой в этом смысл? — вздохнул Ивар. — Ты истребила род Остин, убила моего сына, выбросила жену из окна. Сделала все, чтобы отомстить. Признаю, что недооценил твои стремления и живучесть. Но ты глубоко заблуждаешься, если решила, что с моей смертью твои испытания закончатся.
Алекса резко отстранилась, но не убрала пистоль от лица короля.
— Так ты тоже прочитал книгу, — догадалась она. — Ты знал, что являешься бастардом.
— Знал, конечно, — развел руки Ивар. — Герцог сразу сказал, чтобы я ни на что не надеялся и при первой возможности отослал меня в монастырь. Он ещё в детстве заклеймил меня чудовищем, хотя прекрасно осознавал, что моя мать не была ведьмой. Эти глупые предрассудки людей довели его до крайности. Но меня спасли те, кто увидел во мне потенциал. Люди, которым служил род Остин, решили, что я превосходный тактик и способен обеспечить им прекрасное будущее. Ведь именно к этому они стремятся.
— Ты про инцест? В этом все дело?
— Все дело в жидкой крови, Алекса. Наработки Орлана де Месса, настоящего Орлана, открыли какой-то секрет молодости или что-то такое. В общем, эти безумные фанатики решили, что обретут бессмертие. Ты должна была понять рецепт.
Алекса тяжело вздохнула.
— Значит, мой путь ещё не окончен, — промолвила она. — Назовешь имена?
— Если отступишься, — улыбнулся Ивар.
— Вот ещё… — ухмыльнулась Алекса. — Прощай, бастард…
***
Открыв глаза, Офелия не сразу смогла понять, где очутилась. Яркий свет так ослеплял, что не совсем понятно, который час и куда её принесли. Помещение больше на какую-то лабораторию. Она чувствовала прикосновение холодного полотенца, что было приложено ко лбу.
Её стройное тело угадывалось под одеялом, из-под которого высунулось округленное колено. Очаровательная головка со слегка спутанными белокурыми волосами покоилась на изящной ладони. Прелестные губки были приоткрыты.
Только окончательно придя в себя, она увидела за окном ветки, с которыми заигрывал летний ветерок. На дворе было не так светло, как могло показаться вначале, но и не было похоже, что наступают сумерки. Все выглядело совсем наоборот. Словно пришел рассвет, но первые лучи солнца ещё не добрались до столицы.
Офелия откинула теплое одеяло и поняла, что не только промокла, но и спала без одежды. Во рту держался неприятный привкус крови, нос был забит мокротой, а сухость слепила язык и нёбо, не позволяя нормально промочить горло. К счастью, рядом с кроватью, на тумбочке, стоял кувшин с теплой водой и деревянная кружка. Офелия ступила босыми ногами на пол, налила себе воды и сделала несколько глотов, после чего сплюнула черную, окровавленную мокроту прямо в пустую кружку.
— Опять эти сны… — тяжело вздохнула она, чувствуя, что голова вот-вот взорвется от напряжения. — Ну, хотя бы поспала. Интересно, сколько времени прошло. В последний раз я так уснула на несколько дней. Надеюсь, в этот раз все было по-другому, иначе я могла пропустить бал…
— Долго ещё будешь болтать сама с собой? — спросил Ярп из-за угла.
Офелия выпучила глаза и моментально забралась под одеяло, краем глаза обратив внимание, что северянин сидит в углу, между окном, темно-зеленой шторкой и стенкой шкафа.
— И давно ты там? — натягивая одеяло, спросила она.
— Недавно проснулся, — ответил он. — Решил вот проведать. Как самочувствие?
— Вроде бы выспалась. Давно я…
— Со вчерашнего дня. Поднялась наверх, выбрала эту комнату и легла спать. Как видишь, проспала весь прошлый день и ночь.
— А кто меня раздел?
— Сама разделась, наверное. Я не разрешил Тобису входить в твою комнату. Подумал, тебе нужно выспаться. — Ярп встал со стула. — Ничего не помнишь?
Офелия пожала плечами, придерживая край одеяла.
— Принесу горячей воды, — сказал он. — Тебе нужно принять ванную. Через несколько часов все проснуться. Тобис положил твои бриллианты в банк, Ливия вызвала портного, который снимет мерки и пошьет платья.
— Бал-маскарад… — тяжело вздохнула Офелия.
— Верно, — пройдя к двери, кивнул Ярп. — Вчера приходил человек короля. Тебя желают видеть при дворе. Тобис пытался возразить. Говорил, что ты болеешь. Но король неуступчив. Он потребовал твоего присутствия, и никакие отговорки тут не помогут.
Когда Ярп вышел, Офелия заметила на туалетном столике книгу, оставленную матушкой. Понимая, что эти труды нужно прочесть, Офелия откинула одеяло, пододвинула ширму к туалетному столику и села на стул с мягкой обивкой. Она собиралась принять душ и только потом одеться. А благодаря ширме так никто не сможет увидеть её без одежды.
Пока служанка и северянин носили воду для бадьи, она перелистала желтые страницы дневника некого человека из рода Остин, открыла первую страницу и прочитала вырезку, оставленную то ли для друзей, то ли для заклятых врагов.
— Ярп, что такое инцест? — спросила она его, когда тот вошел с ведрами горячей воды.
Ярп вылил два ведра и посмотрел на ширму, за которой сидела семилетняя девочка, говорящая о таких недетских вещах.
— Это если бы твоя матушка переспала с твоим дядюшкой, тетушкой, отцом, матерью, или даже с тобой, — спокойно ответил он.
— Любовь? — уточнила Офелия.
— Lust, — ответил Ярп на языке северных кланов. — В этом нет никакой любви. Это lust, debauchery, perversion och synd.
— Synd… — задумчиво повторила Офелия. — Грех…. Чей грех, Ярп? Кто отвечает за грехи?
— Каждый человек сам отвечает за свой грех, — сказал Ярп. — Если совершила что-то запретное, ответишь точно так же, как и тот, с кем ты это сделала. Сказал бы больше, но боюсь, что сам никогда не был ярым приверженцем веры. Я грешил, но никогда не делал это с членом семьи. На севере такие грехи смываются только кровью, Офелия. Никогда не опускайся до такой грязной похоти. Эта дорога может принести удовольствие, но ты будешь несчастлива.
— Я не собиралась грешить.
— Все совершают грехи, Офелия. Люди склонны убивать, воровать, врать, предавать, насиловать. Вопрос лишь в том, кем ты предстанешь перед богами. Если грехи перевесят все добродетели, тебе откроется дорога в небытие. Инцест открывает именно эту дорогу.
— Значит, эти люди заслужили смерть?
— Каждый человек заслуживает смерти, Офелия. Кто-то заслуживает её в меньшей, кто-то большей степени. Итог всегда один.
— Какой?
— Все мы сдохнем.
Маска шутника
***
На Офелии было надето ярко-желтое платье с длинной юбкой в пол из фатины. Полупрозрачный кружевной лиф с короткими рукавами превосходно подчеркивал стройные аристократические руки. Приталенный плотный покрой скрывал грудь и живот, а спину дополнял изящный атласный пояс, завязанный в виде большого бантика. Пышная многослойная юбка сочеталась с кружевным верхом, идеально ложилось по стройной фигуре и прекрасно оттеняла пышные белокурые волосы, миловидные голубые глаза и достаточно увесистые серьги с небольшими сапфирами в оправе. Лицо скрывала маскарадная маска, изготовленная из белого кружева и подчеркнутая бесцветными дешевыми камнями.