Алекса с деревенским другом ворвались в нужное помещение, убили двух солдат и закрыли за собой дверь. Пока Костин держал тяжелое колесо, отвечающее за решетку ворот, сама Предвестница караулила дверь, изредка выглядывала и следила за тем, как проходит сражение.
— Шум битвы должен был настигнуть основную армию, — тяжело дыша, сказал Костин.
— Не волнуйся, — выглянув за дверь, сказала Алекса. — Бьорн своё дело знает. Он подаст сигнал, который увидят даже в Тарлатане.
— Хороший мужик, — констатировал Костин. — Ты поэтому с ним спала?
Алекса выпучила глаза и покосилась на него.
— Серьезно? Хочешь поговорить об этом прямо сейчас?
— Я бы не только поговорил, но и чем-нибудь ещё занялся, — расхохотался Костин.
— Что с тобой? — не скрывая улыбки, спросила Алекса.
— Прости, это от нервов. Всегда смеюсь, когда напуган.
Алекса не стала обращать внимание на странный панический смех друга, а снова выглянула за дверь. Главную площадь гарнизона озарила яркая вспышка пламени. У конунга получилось добраться до стены и поджечь там сигнальный костер, который оставляют там только в том случае, если хотят подать сигнал о капитуляции. Маршалл не думал, что армия Ивара Остина соберет его снова, поэтому эта часть плана была не самой идеальной. Алекса рассчитывала только на шум боя, однако костер будет виден издалека, что привлечет основную армию генерала и начнет полномасштабное вторжение.
В какой-то момент она обрадовалась, что все идет по плану, но радоваться было рано. Южная стена, на которую она смотрела, осталась за солдатами твердыни. Это означало, что люди Ингрид там не справились и погибли. Вскоре оттуда начали поливать арбалетными болтами. Ещё хуже стало в тот момент, когда телега у главных дверей не выдержала и упала под напором солдат. Из гарнизона хлынула река озлобленных воинов, готовых убивать все, что движется.
— Это плохо… — Алекса хлопнула дверью и вытащила из-под плаща два пистоля.
— В чем дело? — забеспокоился Костин.
— Ничего, — направив дуло на дверь, ответила Алекса. — Твоя задача держать это клятое колесо. Я справлюсь.
Снаружи раздался громкий выкрик, который был слышен так хорошо, что стало понятно: кто-то сражается в нескольких шагах от помещения, где стоят Костин и Алекса. Ещё через миг в дверь вонзился тяжелый топор конунга. Предвестница вздрогнула, не сдержалась и ударила в дверь ногой. Та распахнулась и она разрядила оба пистоля, после чего увидела, что в приступе паники застрелила солдата враждующей стороны, а Бьорн, расплывшись в улыбке, свернул голову второму.
— Молодец, женщина! — он громко расхохотался. — Когда все закончится, у тебя будет прекрасная ночь любви с Бьорном!
Алекса увидела, как к берегам подплыла ещё одна группа северян, а где-то вдалеке послышалось ржание лошадей. Помощь была в пути. Это ни могло не порадовать. Вот только радость быстро сменилась ужасом, когда Бьорн вскрикнул от боли и громко зарычал, а ей в лицо брызнула кровь. В плечо конунга попал арбалетный болт. Но он не собирался сдаваться. Хлопнул дверью, выхватил свой топор и, когда дверь снова открылась, Алекса увидела, как он побежал к южной стене, откуда в него попали. Он успел добежать до моста, как ему в бедро прилетел ещё один снаряд, прошивший кожу и мясо насквозь.
— Алекса! — закричал Костин, и она пришла в себя. — Дверь!
Понимая, что на войне может погибнуть любой, Алекса закрыла помещение и стала перезаряжать пистоли. Нужно было сосредоточиться на поставленной задаче. Конунг не маленький. К тому же, северяне принимают смерть с улыбкой и никогда не бояться умереть. Возможно, Бьорн умрет сегодня, а может быть, это случится завтра. Она должна сосредоточиться, чтобы самой не стать хладным трупом.
Перезарядив оружие, она снова открыла дверцу и увидела, как на площадь хлынули всадники генерала. Долгожданная помощь пришла. Помещение сразу окружили всадники, а пешие воины, ворвавшиеся в твердыню через миг, помчались к мосту, где проходила главное сражение. Один из солдат заменил Костина и вцепился в колесо, чтобы остальная армия прошла без особых усилий.
— Что дальше? — разминая затекшие руки, спросил он. — Ждем здесь?
— Остин! — Алекса сунула пистоли под плащ и пошла в самый пыл сражения.
— Куда ты? — крикнул Костин ей вслед. — С ума сошла? Тебя же там убьют!
Алекса его не слышала и не собиралась слушать. Она хотела попасть в твердыню раньше, чем это сделают северяне или генерал. Род Остин это её клеймо и только она приговорит каждого из них к смерти. С мыслями о кровавой мести она выхватила шпагу и скрестила оружие с одним из солдат гарнизона.
Вокруг все кричали так, что кровь стыла в жилах. Громогласные вопли вызывали ужас и панику в глазах солдат. Некоторые нападали на неё не для того, чтобы убить, а только из-за страха смерти. Воздух вокруг наполнился запахом дерьма, крови и мертвечины. Солдаты, которые шли в бой, либо умирали, либо сначала пачкали портки, а уже потом подыхали. Алекса не ведала ни страха, ни жалости.
Она научилась сражаться за несколько лет проживания на севере империи, где её учителями становились: Иван, житель княжества Патус, что был по образованию историком, но владел пером не хуже меча; конунг Бьорн, рыжеволосый любовник, который был хорош не только в роли учителя, но и мастерски ублажал в постели; воительница Ингрид, чьи умения и навыки были намного лучше, чем у отца. Алексу учили очень многие. Каждый хотел внести свою лепту, из-за чего выковали совершенное орудие убийств.
Она ловко обращалась со шпагой, а когда оружие выбили из рук, убила напавшего из пистоля, схватила с пола грязный топор, бросила его в неприятеля, подобрала свой излюбленный клинок и тут же отразила атаку. В её движениях не было ни изыска, ни изящества. Алекса убивала как оголодавший зверь: без страха, без сомнений и жалости к врагу. Так дерутся только мужчины, которым она подражала, чем вызывала у противников ступор.
— ЭЙ! — крикнул кто-то из толпы.
Алекса обернулась и почувствовала, как холодная сталь коснулась лица. Хлынула кровь. Щеку пронзила резкая боль. Пытаясь понять, что произошло, она выхватила из-под плаща пистоль и убила того, кто её ранил. Этим человеком была Мина, любовница Ингрид. Маленькая девочка рухнула на землю с дыркой в голове. А Алекса, уронив шпагу, схватилась руками за лицо.
Сквозь пальцы сочилась кровь, которая текла под кожаный воротник куртки. Ей было так больно, что она потеряла равновесие и перестала ориентироваться в пространстве. Где друг? Где враг? Судя по тому, кто попытался её убить, эта грань размылась.
— Алекса! — Костин подхватил её подмышки и оттащил в сторону.
Предвестница рухнула на грязную землю, пытаясь понять, чем заслужила предательство.
— Она ранила меня… — держась за порезанное лицо, сказала она. — За что?!
— Ты про Мину? — увидев труп девочки, спросил Костин. — Ну, подруга. Ты ведь убила её семью.
— Это была не я! — вспыхнула яростью Алекса.
— Разве? — приложив к ране тряпку, Костин нахмурился. — Сама говорила, что твои люди сделали с той деревней. Если бы не ты, Алекса, эта девочка бы продолжала жить беззаботной жизнью. Я предупреждал…
— Пошел ты! — Алекса оттолкнула его в сторону и с большим усилием встала на ноги. — Мы на войне, Костин. Нам приходится делать то, что уготовили всевышние силы.
— Я не защищаю Мину, — бросил он вслед. — Но ты получила по заслугам. Я так не считаю, не думай, но в глазах девочки, потерявшей все из-за суровой Предвестницы, все выглядело именно так. Остановись, Алекса. Рано или поздно, за все придется заплатить.
— Обязательно заплачу! — направляясь в твердыню, огрызнулась Алекса. — Я буду платить кровью рода Остин!
Зализывание ран
***
— Отравление… — констатировал Маршалл. — Они выпили яд, чтобы не умереть ужасной смертью.