Удивленная, она спросила:
— Куда вы пойдете? В казармы?
Он опустил свою руку.
— Мадам, я больше не солдат.
— Тогда почему вы носите этот грязный мундир? К тому же он весь в крови!
— Это все, что у меня есть. Но завтра я сниму его навсегда. Я больше никогда не буду сражаться ни за Англию, ни за Францию. — С этими словами он вышел из комнаты.
Мажордом находился в холле. Когда они подошли к нему, София попросила:
— Не могли бы вы открыть дверь и удостовериться, что путь свободен?
Пока Лоуренс отодвигал засов, София смотрела сбоку на Десернея. Как же ей хотелось в безрассудном порыве сказать ему: «Я провела день в страхе за вас»! Вместо этого она подхватила его последнее замечание:
— В одном отношении вы правы, месье. Вы не сможете быть призваны снова на службу против Наполеона Бонапарта.
Дверь была открыта перед ним, но Жак резко повернулся и впился в нее глазами:
— Что?
— Бонапарт бежал с Эльбы. — Слишком поздно она вспомнила обещание, данное своему отцу. Теперь она могла только продолжать. — Он идет с армией на Париж.
Десерней побледнел с такой поразительной быстротой, что София испугалась, что он снова потеряет сознание. Он оперся рукой о дверной косяк и прошептал:
— Нет.
Его лицо исказилось от страха, будто к его горлу приставили нож. Она положила ладонь на его руку.
— Помните, вас отправили в отставку. Они не могут заставить вас воевать снова.
Жак повернул к ней измученное лицо:
— Вот как вы обо мне думаете? О, если бы вы только знали… — Он повернулся и пошел вниз по ступенькам. Прежде чем выйти, он бросил на нее последний взгляд, глаза его горели: — Как мне вас жаль…
«О, если бы вы только знали. Как мне вас жаль…»
Глава 7
Гренобль, 8 марта
Это первый раз, когда мне было тепло в течение нескольких дней; в камине огонь, много еды, а город вызывает головокружение от алкоголя и амбиций. Наступила весна; когда мы шли сюда сегодня по снегу, один из парней поклялся, что видел ласточек, мечущихся над колонной. Сегодня они будут устраиваться в удобных нишах, а завтра голубое небо наполнится сотнями этих маленьких пернатых. Бонапарт утверждает, что успеет в Париж вовремя, чтобы увидеть, как цветут фиалки. У него тоже весенняя лихорадка.
Восемь сотен человек вышли, чтобы остановить нас у Лафре, под руководством генерала Жана-Габриеля Маршана, который когда-то получил ордена Белого Орла и Почетного легиона от самого маленького ублюдка. И все, что они делали, это просили нас ретироваться! Поэтому он снова воспользовался своим шансом.
— Солдаты пятого пехотного полка, я — ваш император. Если есть кто-то среди вас, кто желает убить своего императора, вот он я, — и он обнажил свою волосатую грудь. Тяжкое искушение, но у меня не было подходящего оружия. Затем прозвучал громкий крик, и солдаты, сломав ряды, бросились к нему, касаясь своими губами его сюртука, сапог, шпаги.
У меня есть теперь полная картина. Мне потребовалось довольно много времени, но теперь она мне ясна. Нет никого, готового стать на его пути между этим местом и Лионом. А когда он придет туда, вы не сможете увидеть, как брат короля устраивает крупное сражение. Если они нарушат ряды под командованием Маршана, они сделают графу д'Артуа неприличный жест рукой еще до того, как мы окажемся в поле зрения.
Поэтому я должен выбрать удобный момент до Лиона. Я послал сообщение, адресованное месье Роберту в Париже, с курьером, которому я могу доверять. К тому времени, когда он получит его, я уже сделаю дело. Дата: послезавтра. Средство: предательство, нечестная игра. У меня нет иллюзий. И нет пощады. Пришло время силой сорвать орла с неба.
Весть о том, что Наполеон был на пути в Париж, достигла Вены поздно вечером в среду восьмого марта, и принц Меттерних был первым, кто получил ее. Он только что насладился праздничным вечером, который включал несколько изобретательных салонных игр, и собирался отойти ко сну. Новость была подобна дозе глауберовой соли для промывания кишечника.
Конгресс мобилизовал энергию для действия, которую они не показывали в течение многих месяцев, готовясь объявить Бонапарта преступником и запретить контакты между ним и странами Европы. Любое правительство, которое он может создать, должно быть признано не действительным, как противоречащее закону Священного союза. Теперь, будучи союзниками, они приняли дальнейшие решения: Бонапарт должен быть уничтожен, и командующим, ответственным за это уничтожение, был назначен герцог Веллингтон, который должен вернуться в Англию.
Ему предшествовали толпы английских беженцев, которые, с тех пор как год назад был достигнут мир, возобновили посещение Парижа в погоне за удовольствиями, развлечениями и модой. Теперь они бежали из Парижа толпами, пакуя в спешке вещи и направляясь к Ла-Маншу нескончаемым потоком.
Спустя неделю или около того они все еще были беспорядочно разбросаны по портам южной Англии. Если они останавливались в лучших тавернах Хастингса, Истборна или Нью-Хейвена прежде чем направиться в Лондон, они обменивались соболезнованиями и новостями друг с другом, но скупо предоставляли детали кому-либо еще. Все, что они могли сообщить, это то, что Людовик XVIII до сих пор оставался в Тюильри, а маршал Ней отправился на юг, чтобы перехватить своего бывшего императора с публичным обещанием, что он привезет его обратно в железной клетке.
Себастьян Кул собрал такого рода новости во время визитов в Нью-Хейвен, но более подробные сведения он должен был получить ближе к дому, в армейских казармах в Эксит. Он завязал непринужденное знакомство с командиром и офицерами, после чего был приглашен поужинать в кафе в их компании.
Казармы эти были возведены всего лишь несколько лет назад на земле виконта Гажа, для оснащения одного из армейских полков во время войны против Наполеона. Здесь все еще были размещены войска в целях защиты крепостей Мартелло вдоль южного побережья. В возникшем ныне кризисе офицеры испытывали дополнительное чувство собственной важности, и красные мундиры снова стали актуальны.
— Каков набор солдат в легкой бенгальской кавалерии? — спросил Кула майор Хупер однажды днем, когда они засиделись у камина в караульном помещении.
— Очень опытные.
Карие глаза Хупера загорелись.
— Застрельщики, да? — Это был подвижный человек средних лет. Он сидел на своем стуле, подавшись вперед, будто был готов подскочить с него в любую секунду, чтобы выполнить какое-либо срочное поручение. — Вы не пропустите действа?
Себастьян, развалившись на деревянной скамье, которая стояла возле камина, пожал плечами.
— Сейчас я провожу достаточно много времени дома.
— Значит, вы не думаете о возвращении на действительную службу?
— Я должен быть абсолютно уверенным в том, что есть достойный повод.
— Повод! Бонапарт, чуть ли не танцуя, вошел в Лион, не пролив ни капли крови. Король Людовик не может получить поддержку даже от своей собственной семьи. Похоже, никто даже не собирается останавливать Бонни; они падают перед ним, как кегли, и каждый город, куда он входит, поднимает трехцветный флаг. Подождите, когда он дойдет до Парижа, тогда мы увидим повод достаточный, даже слишком.
— Я буду рад подождать, — сказал Себастьян. — Я приехал в Бирлингдин, чтобы побыть некоторое время в тишине, но я никогда за всю свою жизнь не был еще так занят. Дом, фермы, земли — все нужно приводить в порядок. Вы бы поверили, что во всем поместье едва можно увидеть хотя бы одного фазана? Теперь я скучаю по тому, что было в Индии: стрельба, охота и лошади. Чего бы я только не отдал за несколько проворных пони!
— Больше вы ни по чему не скучаете? — весело спросил майор. — А как насчет женщин, а?
Себастьян оценивающе посмотрел на него и неожиданно подумал: что известно Хуперу? Он ответил учтиво:
— Несмотря на климат, английская красота там выглядит так же освежающе, как и везде. И она имеет ошеломляющий контраст. Увидеть элегантную английскую женщину бок о бок с красивой индийской женщиной — это довольно экстраординарная картина.