София была сильно удивлена и не скрывала этого. Самым холодным тоном, на который она только была способна, она произнесла:
— Я никогда не задерживаюсь надолго у Монтегю.
Не говоря уже о том, что его вопрос был нестерпимо личным, у него не было права задавать его, потому что в течение трех дней, которые последовали за балом, София не видела его и не слышала о нем: ни визита, ни карточки, ничего.
— Вы не посетили офицерскую вечеринку.
Как будто он ожидал, что она будет его разыскивать! И разве она должна была предположить, что он пойдет туда?
— В этом не было никакого смысла, — сказала она холодно, затем внимательно посмотрела ему в лицо и продолжила: — Человек, которого я хотела увидеть, там не присутствовал: это полковник Белтон. Когда я наводила справки, я обнаружила, что он совсем недавно получил новое назначение в Ирландию. Он уехал из Брайтона, прежде чем я смогла встретиться с ним.
Он сразу же попал в ловушку.
— Хорошо.
Это было слишком. Она поднялась на ноги.
— Я могу обойтись без ваших предложений по поводу того, как я веду свои дела. — Она снова подошла к окну.
— Вы можете? — он тоже поднялся, подошел и встал рядом с ней. — Разве не существенно то, что вы нашли пристанище сегодня? А вы действительно нашли его, рядом со мной.
— Это совпадение. — София отказывалась смотреть на него. В Брайтоне, после бала, она поклялась себе, что не позволит ему преследовать ее. Но здесь она была в его собственном доме.
— Действительно? Как вы думаете, почему я арендовал это место, так близко к вашему дому?
София повернулась к нему.
— Я надеюсь, вы не хотите сказать, что это было сделано в стремлении к моему обществу, месье Десерней? Я негодую по поводу того, что вы диктуете мне каждый шаг, и уверена: вы понимаете, что будете приняты с еще меньшим радушием в моем доме.
София никогда в своей жизни не использовала сарказм таким образом, но то, что он стоял рядом с ней, заставляло ее быть непохожей на себя. Она ожидала, что он отпрянет, но с каждым словом его глаза разгорались сильнее, выражение его лица становилось более открытым.
— Вы забываете, чем я вам обязан. Наверное, это так похоже на вас: взять и забыть. Должно быть, это проявление вашего великодушия. Но поставьте себя на мгновение на мое место. Как я мог покинуть Англию с неоплаченным долгом? И опять-таки, чем я могу отплатить вам? У вас нет недостатка в друзьях, семье или удобстве. Что я могу предложить вам, чего бы вы уже не имели?
Жак замолчал. София почувствовала сильное волнение, которое всеми силами попыталась скрыть. В ее жизни есть один пробел, ужасный пробел, и это было для нее гораздо более важно, чем мог предположить кто-либо. Она знала теперь — к сожалению, слишком поздно, — что иметь в своей жизни рядом настоящего мужчину было для нее так же необходимо, как и дышать. В ее собственных глазах у нее было все — и не было ничего. А единственный живой мужчина, которого она желала, был тот, который сейчас находился рядом с ней, в этой комнате. Она не отрываясь смотрела на залитый солнечным светом сад и желала, чтобы он продолжал.
Наконец он сказал:
— Все, что я могу предложить, это мои услуги. Все, что вы хотите, что бы это ни было, я с удовольствием выполню.
Она заставила себя встретиться с ним взглядом.
— Я могу уверить вас — в жертвах нет необходимости.
— Это не жертва.
София постаралась проигнорировать взгляд, которым сопровождалось это высказывание. Она также попыталась подавить отклик, который он вызвал внутри нее, и сказала довольно тихо:
— Напротив, хозяин Джолиф-корта очень любит это место, и я знаю, что его можно было уговорить оставить этот дом только за непомерную сумму. Вас ввели в огромные расходы, чтобы вы находились здесь, а также помешали, чтобы вы вернулись домой, во Францию.
Упоминание о Франции было нацелено на то, чтобы напомнить Жаку о том, что он был во вражеском лагере по отношению к ней и ее семье. Но это не возымело должного эффекта. Его глаза излучали свет, от которого она дрожала, когда видела его. Этот свет давал ей ясно понять, что преследование только началось.
— Расходы — это ничто. Для чего тогда нужны банки? Дело было легко улажено. А что касается моего возвращения… — Он помедлил. Ей стало интересно, собирался ли он сказать слово «домой», но в последнюю секунду он отказался произнести его, — что же касается Франции, она может подождать.
— А как насчет ваших родителей? — София увидела, что он слегка напрягся при этом. Маркиза де Вийер рассказала ей, что его мать и отец живы; они избежали тяжелой участи, которая выпала на долю аристократов во время революции, и все еще жили в наследном замке в Нормандии.
Он спокойно ответил:
— Мы постоянно обмениваемся корреспонденцией.
Постоянно! За последние три года он был в России, Испании, Южной Франции, Новом Южном Уэльсе и Америке. После непродолжительной паузы она сказала с той иронией, которую использовала только с близкими, такими как ее отец и Мэри:
— Конечно. Для чего же тогда нужна почта!
В холле послышался голос Гарри. Он с кем-то разговаривал доверительным тоном, означающим, что он находится в приятной ему компании. София посмотрела через плечо и увидела сына, ведущего экономку за руку.
— Мама, у миссис Лиливайт есть арфа. Она позволила мне прикоснуться к ней. Ты сыграешь что-нибудь? Миссис Лиливайт говорит, что ты умеешь.
— Весьма любезно с вашей стороны, — София улыбнулась. От нее не ускользнул взгляд молчаливого веселья, которым экономка обменялась с Десернеем — у них уже установились отношения взаимного уважения, при том, что он не мог владеть домом более нескольких дней. Все-таки было удивительно, что ей не сказали о планах Джолифа до того, как он покинул свою усадьбу. Слушая осторожные ответы миссис Лиливайт, София могла только заключить, что Джолиф, скорее всего, имел серьезные долги и был вынужден сдать в аренду поместье, чтобы поправить свое материальное положение. Должно быть, он был слишком смущен, чтобы проронить хоть слово, прежде чем уедет.
София заметила, что все трое смотрят на нее.
— Боюсь, нам пора. Дома много дел. Я должна поблагодарить вас за то, что вы так любезно о нас позаботились. — Она была осторожна, чтобы не встретиться со взглядом Десернея под наблюдательным взором миссис Лиливайт.
— Вы готовы ехать верхом? — спросил он.
— Да, благодарю вас.
— Миссис Лиливайт, попросите, чтобы кобылу оседлали и привели к крыльцу, будьте любезны. Вместе с Мезруром.
София посмотрела на него искоса:
— С кем?
— Я буду сопровождать вас.
— Я вполне способна…
— Я буду сопровождать вас, — повторил Жак твердо. — Извините.
Десерней оставил бедную миссис Лиливайт, присевшую в реверансе, и вышел. После этого София услышала его приятный решительный голос, когда он отдавал распоряжения в другой части дома.
Она взяла куртку Гарри со спинки стула, стоявшего у очага.
— Пора в путь.
— Вон там находится Клифтон. — София указала вперед, когда они преодолели длинный подъем и ее дом оказался в поле зрения. Солнце мягким светом заливало черепичную крышу, высокие трубы, раскидистые кедры и лужайку перед домом.
— Я знаю. — Жак посмотрел в сторону на вершину холма. — Вы должны были видеть, что садится туман, когда выезжали из дому. Зачем вы отправились в путь в такую погоду?
— Откуда вы узнали? — быстро спросила София. Мысли в ее голове путались: откуда он знал Клифтон и то, когда она выехала сегодня утром? Он шпионил за ней? Эта догадка обескуражила ее: с одной стороны, она чувствовала благодарность, а другой — страх.
— Достаточно нескольких дней, чтобы узнать эту местность. Это красивая земля. — Он смотрел вокруг себя, когда говорил это, поэтому у Софии появилась возможность изучить его и не встречаться с ним взглядом.
Десерней ехал верхом с властной, инстинктивной непринужденностью, которая была тем более впечатляющей, потому что Мезрур был большим сильным жеребцом, в котором София тотчас же распознала породу. С характерной беззаботностью Десерней предложил посадить Гарри верхом перед собой по пути домой, и на ее скептический ответ он рассмеялся. Гарри, как это ни странно, был разочарован.