В гостиной Кул стал уделять все свое внимание дамам. Он знал, что будет стимулировать их тайные вопросы о том, в каких отношениях он состоит с хозяйкой Клифтона. Они, конечно, отметили его собственническую позу рядом с ней, когда их всех приветствовали при входе в особняк. Напротив, их мужья, конечно же, не заметили этого проклятого обстоятельства, будучи слишком занятыми сногсшибательной хозяйкой и перспективой ее председательства за столом во время трапезы, которая, все это знали, будет превосходной. Но очень скоро они будут строить разные догадки.
Себастьян испытал определенное злобное удовольствие, когда вовлек самых привлекательных молодых леди в разговор с Гейджем, наблюдая за тем, как виконт становится еще более косноязычным.
Когда все, казалось, так замечательно начиналось, до того как появился Десерней, он попросил Форда провести его к мистеру Гарри. Мажордом, довольный его покровительственным отношением к мальчику, повел Себастьяна наверх, на следующий этаж, к игровой комнате в начале западного крыла дома. Это была великолепная комната с двумя огромными эркерами, выходившими на пролив. Для такого чрезмерно избалованного ребенка Гарри был удивительно вежлив, он сразу же поднялся на ноги и поблагодарил за подарок.
— Я пришел не для того, чтобы меня благодарили, — сказал Себастьян, усаживаясь на один из подоконников и вытягивая ноги перед собой. — Я просто хотел посмотреть, как разместились войска.
Гарри стоял среди колонн, выстроенных в линию перед игрушечным замком, который Себастьян помнил из своего далекого детства. Деревянные флагштоки с разрисованными вручную флагами были вставлены в углубления вдоль амбразур и на вершине башни. Он помнил, как девчонкой София серьезно поднимала флаги, в то время как он и Эндрю размещали свои армии. Она, должно быть, делала то же самое с Гарри, стоя на коленях, посреди игрушек: две головы, склоненные вместе. Было странно испытывать такую ревность к маленькому мальчику.
Гарри протянул фигурку.
— Мама говорит, что голубые — это французы, а красные — англичане. А вы не знаете, кто эти зеленые?
Себастьян взял солдатика и потер его большим пальцем.
— Это стрелок.
— О, француз, — Гарри взял солдатика и направился к другому концу выстроенных в боевой порядок армий.
— Нет, он один из наших. Дай-ка посмотреть, что у тебя здесь. — Он присел на корточки и осмотрел ряды. — Ты хорошо постарался. Но эти кирасиры — видишь сверкающие пластинки на груди? — они относятся к французам. И вон там ты смешал несколько старых добрых британских артиллеристов со своими французишками.
Гарри хихикнул, и они начали рассортировывать фигурки. Затем Себастьян поднял станок орудия и обнаружил ключ на коврике под ним. Он взял его и подержал на ладони. Дрожь возбуждения заставила его захотеть закрыть его в ладони — может ли это быть именно тот ключ, который был у него в то утро, когда он застал врасплох их обоих в кладовой Бирлингдина?
— Что это? — спросил он.
— Это мой особый ключ, — ответил Гарри, занятый солдатами французской пехоты.
— Ты нашел его в Бирлингдине?
Гарри поднял на него взгляд:
— Мама нашла его, — сказал он с простодушием, которое пробудило у Себастьяна злорадство.
— И для чего он?
— Я не знаю. Мы пробовали, но он ничего не открывает.
«Но вы не пробовали в Бирлингдине». Он еще не приглашал Софию повторно, чтобы избавить ее от какой бы то ни было неловкости. Но она не проявляла особой деликатности по отношению к нему, так как спокойно ушла из его дома с этим ключом и не соизволила поделиться с ним находкой. Помимо всех секретов, которые она скрывала от людей: свои мысли, эмоции, желания, планы, какие еще секреты мог открыть этот ключ?
Он был найден в его доме; он был предназначен для того, чтобы открыть что-то именно там. Он все еще вертел ключ в пальцах, но Гарри потянулся и забрал его.
— Я лучше уберу его. Мама расстроится, если я его потеряю. — И он опустил ключ в карман.
Себастьян стиснул зубы. Он должен был предпринять что-то, или это будет очередная победа, выигранная ребенком, в его собственной секретной вендетте.
В этот момент няня вошла в комнату и присела в реверансе, когда увидела Себастьяна. Он выругался про себя: он никогда не знал ребенка, которого бы так самозабвенно баловали и защищали.
Затем он живо поднялся на ноги, ругая себя. Матерь Божия, не могло быть ничего более позорного, чем быть застигнутым при попытке силой вырвать безделушку у ребенка. Быстро попрощавшись с Гарри, он вышел из комнаты.
А спустя полчаса Гарри нашел клад. Его первым большим открытием было то, что можно было делать с шариками, которые привели Мод, его няню, в некоторый ужас, и он вынужден был пообещать закончить с этим к началу ужина. Однако он закончил раньше, поэтому огорчился из-за того, что ударил одну из игрушечных лошадей и сделал в ней вмятину. После этого он построил две крепости, одну — с большим внутренним двором, а другую с башней и целой кучей других элементов, которые можно собирать вместе, как составную картинку-загадку. Его армии сражались, и британцы взяли большое количество пленных. Гарри выбрал наиболее хорошо выглядевших французских солдат, сделал их офицерами и решил запереть их в башне.
У башни была только нарисованная дверь, и ни одна из щелей в стене не была достаточно большой для того, чтобы проникнуть внутрь. Поэтому он рассмотрел все получше и обнаружил, что может наклонить назад остроконечную крышу. Под ней находился деревянный круг с квадратной опускной дверью из меди. А в этой двери была небольшая замочная скважина.
Гарри был так взволнован, что позвал Мод, чтобы она пришла и посмотрела.
— Смотри! Это дверь, и, знаешь что: держу пари, ты можешь открыть ее и опустить солдат в подземную тюрьму!
Она попыталась открыть дверь, но у нее ничего не вышло.
— Как?
Затаив дыхание Гарри сунул руку в карман, чтобы взять ключ. Мод наблюдала за ним как зачарованная, когда он вставил ключ в скважину и открыл ее с приятным легким скрипом.
— Она открывается! — воскликнул Гарри и заглянул внутрь. Затем резко обернулся и закричал:
— Там что-то есть!
— О Господи. Дай мне, — сказала Мод.
Но он был гораздо проворнее ее. Он быстро сунул руку внутрь и достал бумажный пакет, скрепленный печатью. Положив его на пол, мальчик пронзительно закричал:
— Здесь еще один! — И опустил руку еще раз.
Там было два сложенных кусочка бумаги, с подписью на внешней стороне. Мод наклонилась, осторожно подняла их, рассматривая и беззвучно произнося слова.
— Что там написано? Для кого они?
— На этом написано: «Для моей дорогой жены». А на этом: «Для моего сына».
Для Гарри это было ужасно и чудесно одновременно, как первый раз, когда они с мамой плыли на корабле. Он посмотрел на серьезное лицо Мод.
Его голос упал до шепота:
— Для меня?
Глава 15
Это был такой ужин, которым она насладилась бы в полной мере, если бы его давал кто-то другой. На нем царила непредсказуемость, хотя еда и вино были поданы без злоключений. За столом царило оживление, и нигде это не было более очевидным, чем в центре, куда София посадила Жака Десернея.
Сказать по правде, если бы она поддалась искушению, она бы устроила его подле себя, но побоялась, что если так сделает, ей будет трудно концентрироваться на других ее гостях, и это обязательно будет замечено. Он был довольно близко к ней, чтобы она могла наблюдать за ним, но слишком далеко, чтобы она могла контролировать то, что он говорил, поэтому всю трапезу она провела в мучениях, боясь, что он скажет что-нибудь, отчего может возникнуть неловкость. Чем оживленнее становилась его часть стола, тем сильнее росло ее беспокойство.
Все началось с того момента, когда он вошел в дом. Пожилая супружеская чета, мистер и миссис Эддингтон, прибыли в то же самое время со своими сыном и дочерью, поэтому, когда Десерней вошел в вестибюль, чтобы поприветствовать Софию, они находились в нескольких шагах от него.