– Перестань, — сказал мой отец. – Ты ведешь себя по-детски. Все уже решено. Иди наверх и собирай свои вещи. Я жду, что завтра ты будешь готова первым делом.
– Но…
– Ни слова больше, Франческа. Ты уезжаешь с Фаусто Раваццани, и это окончательно.
Я поджала губы и поднялась. Мужчины ничего не сказали, когда я уходила, думая, что я согласилась. Что я добровольно пересеку океан и выйду замуж за человека, которого не видела, только потому что мой отец напортачил с каким-то таинственным грузом.
Они должны были знать лучше.
Глава два
Фаусто
Автомобиль въехал на склад. Судя по всему, это место не использовалось уже несколько лет, что идеально подходило для этого поручения. Когда колеса остановились, я открыл дверь арендованной машины и вышел. Марко открыл багажник.
Мальчика вытащили и бросили на землю, где он скрутился, в дешевой одежде. Утром мои люди поймали stronzo (перев. с итал. мудака), выползающего из окна ее спальни. Я уставился на него, желая увидеть то, что видела она. Зачем такой красивой женщине, как Франческа Манчини, тратить свое время на такое жалкое и заурядное существо, как это?
Она была великолепна. Слухи о ее внешности не были преувеличены. Говорили, что все три дочери Манчини похожи на свою мать. София Манчини была известной моделью до замужества с Роберто - я помню, как дрочил на ее фотографии, будучи подростком, - а Франческа была вылитой своей матерью, только с большими сиськами.
Dio (перев. с итал. господи), как бы я хотел трахнуть эти сиськи.
Стоп. Она выходит замуж за твоего сына.
Разозлившись на свои неуместные мысли, я перенес эту ярость на лежащего на земле мужчину. – Так ты ее парень.
Его испуганные глаза метались между мной и моими мужчинами. — Кто вы? Почему я здесь?
Его испуганные глаза метались между мной и моими людьми. — Кто вы? Почему я здесь?
Я кивнул Марко, который дал мальчику быстрый пинок под ребра. — Вопросы задаю я, - сказал я, когда мальчик перевел дыхание. — И я хочу знать, трахал ли ты ее.
Брови мальчика поднялись. – Что?
После очередного удара Марко, мальчик хрипел целых две минуты. Я вздохнул. — Дэвид, я устал. Просто скажи мне, трахал ли ты ее.
– Подожди, ты говоришь о Франческе?
Марко поднял ногу, чтобы ударить снова, но Дэвид поднял руки. — Остановись, остановись. Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.
Наконец-то. Я наклонился и посмотрел ему в глаза. — Да. Ты. Трахал. Моего. Сына. Невесту?
Мой тон, казалось, передал Дэвиду всю серьезность ситуации. Его брови взлетели вверх, и он начал лепетать. — Я понятия не имел, что она помолвлена. Правда. Мне очень жаль. Она никогда не говорила мне. Я бы никогда не переспал с ней, если бы знал. Пожалуйста, ты должен мне поверить.
– Как долго, Дэвид?
Я встал и жестом подозвал Марко, затем положил руки на бедра. Семь месяцев этот брутальный уродливый ублюдок вставлял в нее свой член. Cazzo (перев. с итал. блядь), о чем думал Манчини, выпуская свою невероятно сексуальную дочь на улицы Торонто?
Марко приложил немного усилий для этого удара, и Дэвид свернулся в клубок, задыхаясь. — Пожалуйста, не надо больше, — умолял он. – Я думаю, ты сломал ребро.
Я обменялся довольным взглядом с Марко. Мы оба знали, что он сдерживался. — Поднимите его, — приказал я.
Марко и Бенито схватили каждый по руке и подняли Дэвида на ноги. Мальчик застонал, его голова повисла, поэтому я схватил его за волосы и наклонил его лицо к своему. — Слушай меня внимательно. Забудь о ее существовании. Если она свяжется с тобой - сегодня, завтра, через год, когда угодно - игнорируй ее. Если ты этого не сделаешь, я сниму кожу с твоего тела, пока ты будешь смотреть. Ты понял?
Он хныкал, и я чувствовала запах мочи, испачкавшей его джинсы. Боже мой, я хочу домой. —У нас все чисто? — повторил я.
Дэвид мудро кивнул. — Да.
– Хорошо. — Я отошел и направился к машине. – Оставь его.
Я услышал, как Дэвид опустился на землю, когда я открыл дверь. Марко и Бенито, оба моих троюродных брата, сели в машину, и мы уехали, оставив Дэвида искать дорогу домой самостоятельно. Я потер челюсть и уставился в окно. Манчини явно позволил своей дочери разгуляться. Она, вероятно, переспала с горсткой мужчин. Было ли мне до этого дело?
Хотя мы сохранили большинство наших традиций в Сидерно, старый способ настаивать на девственности невесты вымирал. Ритуал с окровавленными простынями был практически архаичным в наши дни.
Моя свадьба двадцать лет назад прошла в соответствии со всеми традициями, которые должны были принести паре удачу. Однако моя невеста умерла после пяти лет брака, оставив после себя маленького сына. Удачи не было. Только душевная боль и сожаление.
Я не любил Люсию. Мы оба были молоды, брак был заключен в объединение с Ломбардо. Я думал, она понимала свою роль моей жены, терпела мои долгие отлучки и любовницу, которую я держал в городе. В конце концов, это было обычным делом в нашем мире. Джулио родился после первого года нашего брака, и я всегда полагал, что у нас будет еще много сыновей и дочерей. Как я была глуп. Как наивно было думать, что жестокость моего мира не распространится на мою семью.
– Ты думаешь, она понравится Джулио? — спросил Марко. – Он был недоволен, что ты приехал сюда, чтобы выбрать ему невесту.
– Джулио женится на той, на ком я скажу ему жениться. Честно говоря, я понятия не имел о женских предпочтениях Джулио. Даже в восемнадцать лет мой сын был скрытным - черта, которой он научился у меня. Но кто бы не хотел Франческу Манчини?
И это не имело значения. Брак укрепит крепкие узы между нашими семьями, а также погасит долг. Беспроигрышный вариант.
Марко посмотрел на меня в зеркало заднего вида. — Может, вернемся в отель?
– Ненадолго. Но она собирается бежать, так что мы должны быть готовы. Манчини дал своим дочерям слишком много независимости, очевидно, без дисциплины и последствий. То, как Франческа разговаривала с отцом и со мной, говорило о том, что она не знает своего места. Я почти завидовал своему сыну в том, что ему предстоит поставить ее на место.
Мне нравились женщины с духом. С ними было гораздо интереснее трахаться, а когда сильная женщина подчинялась моей воле, мой член всегда становился твердым.
Бенито обернулся. — Ты думаешь, она убежит?
На моих губах заиграла улыбка. — О, можешь не сомневаться. Но мы будем ждать. Скажи пилоту, что мы улетаем сегодня.
Франческа
Позже, после обеда, я бросила свою косметичку в сумку. Я не могла взять с собой много вещей, когда бежала, но я брала свои самые любимые вещи, например, серьги, которые оставила мне мама. Фотография меня, Джии и Эммы на Си-Эн Тауэр. Леггинсы, которые идеально облегают мои ноги и попу. И, конечно, мой паспорт и деньги.
– Это плохая идея, — сказала моя сестра Эмма. – Как ты собираешься жить?
– Забудь об этом, как она собирается сбежать от папы и охранников? Джиа перевернула страницу в своем журнале, едва обращая на это внимание. — Ты даже до улицы не дойдешь, Фрэнки.
– Да, дойду.
Два года назад я обнаружила, что камеры не охватывают ни одного участка каменных стен, окружающих наш дом, поэтому я выдолбила в камне подпорки, которые позволяли мне приходить и уходить так часто, как я осмеливалась. Именно так я пробралась к Дэвиду, чтобы потерять девственность в ноябре прошлого года.
Однако мои сестры об этом не знали. Этот путь побега был слишком опасен для всех, кроме меня.
Джиа издала горловой звук, как будто не поверила мне. — Папа будет в ярости, когда тебя поймают.
Собрав сумку, я пошла и села на кровать рядом с ними. — Мне не хочется оставлять вас обоих, но я должна это сделать. Я не могу выйти замуж за незнакомца и стать женой мафиози, сидя дома с миллионом детей, пока мой муж трахает любовницу на стороне.
– Раваццани - это большие деньги, — сказала Джиа. – Я их погуглила. Они живут в замке, Фрэнки. Клянусь Богом, замок. А сын - это настоящая закуска. Я не знаю, на что ты жалуешься.