Я потирал затылок, тянул на себя усталость. Я закрыл глаза, но не мог расслабиться ни в самолетах, ни в отелях. Поэтому я редко покидал замок в Сидерно. По крайней мере, там я был в безопасности.
– Ты должен спать сзади, — сказал Марко. – Сейчас, когда она проснулась.
– Мы близко. Я подожду, пока не вернусь домой.
– Жаль. Держу пари, простыни пахнут ею.
– Пошел ты.
Марко хихикнул. — Думаешь, Джулио справится с ней?
Я прищурил один глаз. — Ты хочешь сказать, что он мягкий?
– Нет, но он не такой, как ты. У него они не едят с его рук. Никогда не видел, чтобы более злобный ублюдок получал больше кисок, чем ты.
У меня, конечно, был характер. Джулио был более уравновешенным, как его мать. – Она придет в себя, — сказал я о Франческе.
Пилот объявил о посадке. Молчаливая Франческа пристегнула ремень безопасности, пока я пристегивал свой. Ее тихая манера поведения беспокоила меня. Разве она не должна сейчас кричать и паниковать? Бросать что-то в мою голову? Пытаться одолеть пилота? Инстинкт, который сохранял мне жизнь на протяжении почти тридцати девяти лет, кричал внутри меня, говоря мне быть начеку рядом с ней. Она что-то задумала.
Я подавил ухмылку. Что бы она ни планировала, я буду готов. У нее не было ни единого шанса.
Через несколько минут мы приземлились. Спускаясь по ступенькам на землю, я убедился, что Франческа находится прямо за мной, а Марко - у нее на хвосте. Моя машина ждала, поэтому я схватил ее за руку, чтобы потянуть к себе, и почувствовал резкую боль в руке.
– Cazzo (перев. с итал. блядь)! — шипел я. Она проткнула меня ручкой, острие впилось в мою плоть. Я зарычал и вырвал эту штуку из своей кожи, бросив ее на землю.
Эта сумашедшая.
Франческа бросилась бежать, как только представилась возможность, но она не могла сравниться с Марко, который по-прежнему совершал ежедневные пробежки. Я еще не успел отмыть кровь на руке, как ее потащили обратно к моей машине.
– Помогите! — крикнула она экипажу, которого я нанял на частной воздушной полосе. — Помогите! Меня похищают.
Мои люди усмехнулись. Никто в радиусе пятидесяти миль не стал бы помогать человеку, жалующемуся на похищение. Они все знали хорошо. Я рывком открыл заднюю дверь машины. – Залезай внутрь, Франческа.
Я обошел машину с другой стороны, ярость кипела во мне, пока я чуть не захлебнулся ею. Она опозорила меня перед моими людьми. Пролила мою кровь и выставила меня слабым.
Она заплатит за это, когда мы вернемся домой.
Она боролась с Марко, но все было напрасно. Вскоре ее затолкали внутрь рядом со мной, и машина рванула с места. — Я не буду извиняться, — сказала она, как капризный ребенок.
В этот раз я не пытался казаться цивилизованным. Вместо этого я позволил ей увидеть ту тьму, которую обычно скрывал. – Хорошо, потому что мне не терпится наказать тебя.
Она сглотнула и сосредоточилась на пейзаже. Через пятнадцать минут мы подъехали к моему дому, Замок ди Раваццани. Мне нравилась каждая частичка поместья - оливковые рощи, виноградники, фермерские угодья и пастбища, но в данный момент я не мог оценить ничего из этого. И это только усиливало мою ярость.
Когда машина остановилась перед каменным входом, я не двинулся с места. – Оставьте нас, — сказал я Марко и своему водителю. Двери закрылись, и Франческа прыгнула, как испуганный маленький кролик. Я слегка наклонился к ней. — Знаешь, что мне больше всего нравится во владении замком?
– Даже не догадываешься?
– Башни?
Ухмыляясь, я вышел из машины и подошел к ней. Как только я вытащил ее из машины, я наклонился. — Моя любимая часть этого замка - подземелье.
Она вздохнула. Мое терпение иссякло, я не дал ей шанса убежать. Вместо этого я взвалил ее на плечо и начал идти к черному входу, который вел под землю.
Она мгновенно начала биться, бешено пиная ногами. — Опусти меня! Остановись, пожалуйста.
Я игнорировал ее и продолжал идти.
– Нет, пожалуйста. Я не могу идти в подземелье. Не веди меня туда. Пожалуйста, синьор Раваццани.
Синьор? Это было что-то новенькое.
Но я был безумен, не поддавался рациональному мышлению. Мы использовали подземелье для дела, хотя я предпочитал не убивать людей на своей земле. От этого было слишком много беспорядка.
Франческа могла бы продержаться несколько часов в одной из сырых камер, и тогда она стала бы более податливей к моему гостеприимству.
К тому времени, как я открыл тяжелую дверь, она уже рыдала. Хорошо. Возможно, это поможет ей узнать свое место.
– Пожалуйста, синьор. Я не могу... Ты не можешь оставить меня здесь.
Подошвы моих ботинок царапались о старый камень, когда я спускался. Безнадежность гулко отдавалась от стен, а кровь и отчаяние витали в воздухе - два знакомых запаха, которые никогда не переставали радовать меня. В этом месте я творил ужасные вещи, а мой сын совершит еще бесчисленное множество. Наследие Раваццани ндрина будет продолжаться здесь через страх и запугивание, через гнев и пытки.
Схватив кольцо с ключами с гвоздя у двери, я направился к ближайшей камере. От железных прутьев невозможно было убежать, хотя многие пытались. В стену были вмонтированы цепи, но я не думал, что они ей понадобятся. По крайней мере, пока.
Я поставил ее на ноги. Слезы текли по ее щекам, а глаза были дикими, когда она вцепилась в мою куртку. — Пожалуйста. Не делай этого. Я в буквальном смысле сойду с ума.
Это поколение. Такое чертовски драматичное.
Я отпихнул ее и отошел назад, мое намерение было ясно. Капо никогда не менял приказ, как только он был отдан. Мы никогда не показывали слабость или раскаяние. Я возьму верх над этой женщиной, и она подчинится.
Я вышел из камеры и захлопнул тяжелую металлическую дверь, прежде чем она успела проскользнуть в нее. Когда дверь закрылась, она покачала головой, паника заставила ее задрожать. Она вцепилась в железные прутья. — Пожалуйста, синьор. Не делай этого. Я сделаю все, что ты хочешь. Я буду хорошей.
Эти слова заставили мой член дернуться, когда я представил, как она стоит на коленях и делает мне очень хорошо.
Блядь! Для человека, у которого были нечистые мысли о невесте своего сына, должен быть особый круг ада.
Яростно повернув запястье, я запер дверь старым ключом. Может, над землей мы и перешли на высокие технологии, но здесь средневековье прекрасно работало. — Возможно, это приведет тебя к мыслям, кто обладает властью в этом доме, piccola monella (перев. с итал. маленькая паршивка).
Она с болезненным криком ударилась о прутья, и на мгновение я задумался, чего почти никогда не делал.
Капо не может показывать слабость.
Мой отец вдалбливал мне это в голову годами, почти с самого рождения. Это было в нашей крови, в нашей истории. В конце концов, слово ндрина произошло от греческого и означает: человек, который не гнется.
Это означало, что пощады не будет, даже для нее.
Я повернулась и пошла к выходу. — Приятного пребывания.
Глава четыре
Франческа
Я кричала до тех пор, пока мое горло не заболело от напряжения. Это ничего не изменило. Дверь оставалась закрытой, вокруг меня царила темнота. Я была заперта, и никто не приходит, чтобы спасти меня. О Боже. Я не смогу пережить это.
В горле пересохло, легкие горели. Это был мой худший кошмар. В клетке под землей, где меня никто не найдет. Был ли здесь вовсе воздух?
Грудь горела, я упала на колени. Сколько времени понадобится, чтобы задохнуться? Несколько часов?