— Молли говорила, что можно сделать так. А можно вот так… — гордо сказала она и задвигала рукой.
— Достаточно, — тяжело дыша, сказал Дермотт и разжал ее пальцы. — Я слишком долго ждал, чтобы этим удовлетвориться.
— Я так рада, что наше обоюдное ожидание наконец кончилось! — воскликнула Изабелла, откидываясь на голубое покрывало и протягивая к нему руки. — Давайте же любить друг друга.
Дермотту вовсе не требовалось приглашение; напротив, он должен сейчас проявить максимальную сдержанность, иначе для этой нетерпеливой молодой леди ее первый опыт обернется катастрофой. Присев рядом с ней, он отвел ее руки и положил их на ее бока.
— Я не хочу, чтобы вам было больно.
— Больно не будет! — горячо воскликнула она и снова протянула к нему руки.
Он не очень был сведущ в таких делах, но тем не менее понимал, что лишение девственности — вещь достаточно болезненная.
— Не надо спешить, дорогая, — остерег он нетерпеливую, отводя ее руки и раздвигая ноги. — Будем осторожны. — Просунув палец между ее влажных губ, он нежно погладил пульсирующую плоть.
Она выгнулась дугой от наслаждения:
— Ооо!
Для начала неплохо. Он снова чувствовал себя четырнадцатилетним, хотя мать Харви Николса едва ли можно было назвать неопытной. Он еще чуть-чуть продвинул пальцы.
— Еще… еще… — молила она.
Он подчинился, опытной рукой массируя ее влажную промежность, постепенно продвигаясь все глубже и глубже, пока не наткнулся на преграду, которую предстояло разрушить.
Изабелла уже не могла припомнить ни одного урока из того, что ей преподавали. Закрыв глаза, она полностью отдалась восхитительным ощущениям, которые неудержимо нарастали. Она хотела одного — продолжить наслаждение — и поэтому инстинктивно медленно задвигала бедрами, подаваясь навстречу умелым движениям пальцев Дермотта.
Прекрасно зная, как довести женщину до состояния истерики, Дермотт наблюдал, как кожа Изабеллы краснеет от возбуждения, как учащаются ее вздохи, как лихорадочно дергаются ее бедра.
Да, она действительно настоящая распутница (а то он этого не знал!) и уже почти кончила.
Мягко поглаживая пульсирующую плоть Изабеллы, он страстно желал взять ее по-настоящему, однако слова Дермотта звучали на удивление спокойно.
— Скоро мы дойдем до вершины, — шептал он; — Ты почувствуешь, как я войду в тебя до самого конца, ты. захочешь вырваться, но я тебя не отпущу…
Сжигавшее ее изнутри пламя с каждым его словом разгоралось все сильнее.
— Я буду любить тебя до тех пор, пока ты не сможешь двигаться, и тогда мы отдохнем и начнем все сначала. Потому что я не собираюсь тебя отпускать — ты будешь все время лежать подо мной, или на мне, или возле меня… У нас будет все…
Напряжение наконец разрядилось, и Изабелла испустила яростный крик восторга, а сладостное упоение все длилось, длилось и длилось — до тех пор, пока она не замерла без сил, не открывая глаз, с загадочной улыбкой на устах.
— Ну что, удовлетворены? — чуть поддразнивающим тоном спросил ее Дермотт, усаживаясь рядом.
— Ммм… — Ее глаза медленно раскрылись, улыбка стала шире. — О, вы действительно великолепны!
— Мы оба старались, — лучезарно улыбнулся Дермотт.
— А вы совсем не эгоист, — пробормотала она, дотронувшись пальчиком до его мускулистой груди.
— Обычно нет.
— Теперь я понимаю, почему на вас такой спрос.
— Просто концепция взаимного удовлетворения кажется мне более… плодотворной.
Изабелла лениво потянулась, словно юная султанша.
— Более плодотворной? — приподняв бровь, выдохнула она. — Тогда мы определенно должны над этим поработать.
— Я тоже так думаю, — улыбнулся он.
— Но я, право, не знаю, — нерешительно пробормотала она, — можно ли проделать все это снова?
— Никаких проблем, — утвердительно кивнул он. Ее глаза вспыхнули.
— Это точно?
— Абсолютно.
Она обольстительно улыбнулась:
— Думаю, Молли кое о чем все же не упомянула.
— Я продемонстрирую вам то, что вы пропустили.
— Поскольку вы еще не удовлетворены?
— Отчасти да.
— А другая часть — это я? — горделиво выгнув спину, спросила она.
— Именно так, — наслаждаясь восхитительным зрелищем, ответил он.
— И мне дозволено сказать «нет»?
— Вам дозволено абсолютно все. Но я гарантирую, что вам это понравится.
— И я снова почувствую это, когда в ушах звенит и кажется, что наступил конец света?
— Непременно.
— Почему вы так в этом уверены?
«Все-таки годы практики», — подумал он, но осмотрительно сказал:
— Просто я это знаю.
— Из-за всех этих ваших леди?
— Да, — честно согласился он.
— И какая я по счету?
Это ее возмущает или интересует? Когда она вот так сдвигает брови, понять невозможно.
— Я не считал.
— А я, наверное, смогла бы. Вела бы дневник или список — как Казанова.
— Казанова не вел никаких списков. Он все помнил только потому, что ему нравились все эти женщины.
— А вам они тоже нравились?.. Вот я вам нравлюсь?
Ее прямота вновь поставила его в тупик; Леди, которых он знал, были менее откровенны.
— Вы очень мне нравитесь, Изабелла.
— А я вас просто обожаю… за то, что вы только что сделали. Я никогда раньше не испытывала таких острых, таких сладостных ощущений — даже когда мы с дедушкой нашли карту Галилея.
— Я польщен. — Дермотт церемонно поклонился; неожиданное сравнение его от души развеселило.
— Что-то я вдруг зверски проголодалась, — вдруг призналась Изабелла. — А вы не голодны?
Его голод не имел никакого отношения к пище.
— Я поем вместе с вами, — вежливо ответил он.
— Но вы не возражаете, если мы сначала поедим?
— Нет, конечно, не возражаю, — ответил Дермотт. — Я сейчас позвоню Поумрою.
— Какой вы милый, — слегка коснувшись его руки, пробормотала Изабелла.
«Да, милый, — подумала она. — Поскольку хочет поскорее снова заполучить соблазнительную мисс Лесли, пока сам себя не съел. Но после ужина меня уже ничто не остановит».
Глава 8
Едва Дермотт успел позвонить Поумрою, как тот уже постучал в дверь гардеробной.
— Неужели он подслушивал под дверью? — широко раскрыв глаза, спросила Изабелла.
— Нет, — сказал Дермотт, поспешно натягивая бриджи, хотя подобная мысль тоже пришла ему в голову: ведь от кухни сюда добираться минут пять, не меньше. — Вот, наденьте это, — добавил он, бросив Изабелле висевший на соседнем кресле халат. — Я сейчас его впущу.
Соскочив с постели, она надела халат, завязала его на талии, закатала рукава — но все равно халат был ей чересчур велик, полы его буквально волочились по полу.
— Может быть, мне сесть здесь? — в поисках места, где можно присесть, указала она на стоящее возле камина кресло. — Или остаться стоять? Или нет, я лучше спрячусь в гардеробе. — Кажется, она не шутила.
— Вы можете стоять хоть голая посреди комнаты, — торопливо застегивая бриджи, сказал Дермотт. — Поумрой даже бровью не поведет. — Он ободряюще улыбнулся. — Да делайте что угодно, только оставайтесь в пределах досягаемости, — шутливо добавил он.
— У меня столь веские причины остаться, — не отрывая взгляда от его великолепной фигуры, залилась она веселым смехом, — что я смогу преодолеть мимолетное смущение:
— Вот и умница, — подмигнул он. И, едва заметно поклонившись, повернулся к двери и крикнул: — Войдите!
Глядя только на своего хозяина, в комнату вошел невозмутимый дворецкий. Изабеллы для него будто и вовсе не существовало.
— Вы звонили, сэр?
— Мисс Лесли желает ужинать.
— Прекрасно, сэр. Здесь, сэр? — Спокойствие Поумроя скрывало царивший на первом этаже переполох: когда приготовленная шеф-поваром пища не была немедленно подана, тот в знак протеста решительно удалился.
Поумрой надеялся, что леди не станет особенно привередничать с ужином — ведь ясно, что все блюда уже остыли.
— Да, здесь. — Дермотт поспешно снимал со стола книги и бумаги.