— Просто мысленно попроси Дарма, и он поможет, — туманно пояснила она, указывая на свой подарок. — Мне пора, луна, выздоравливай.
Стоило двери за шайсарой закрыться, меня вновь качнуло в упадок, и темная пленка обморока лизнула за голые пятки. Еще было время немного поспать, и дождаться повелителя уже в лучшем состоянии, чем сейчас.
Успокоив себя этой мыслью, я больше не сопротивлялась закрывающимся глазам, и позволила себе упасть в тяжелый сон, глубоким омутом тянущий меня на самое дно.
Меня разбудил шум. Даже скорее шелест, и я резко открыла глаза, стараясь сесть.
Некоторые свечи уже потухли, и в полумраке спальни, я смогла разглядеть темный силуэт в проеме дверей.
Это он.
Вскочив на ноги, слегка покачнулась, и поклонилась, тяжело дыша.
Молчание повисло таким тяжелым туманом, что мошки дурноты шумно жужжали у меня перед глазами, с каждом секундой высасывая все силы.
— А ну живо с постель! — несдержанно рявкнул он, и я подпрыгнула от неожиданности, и задрала голову, не веря, что этот шайсар с каменным выражением лица умеет кричать. — Живо!
Дважды меня просить не пришлось, я просто-напросто, сползла обратно в кровать, с трудом дыша и закрывая глаза.
Как же сложно.
После сна не стало легче. Состояние совсем не изменилось, и я безвольной тряпочкой распласталась по кровати, не в состоянии даже ноги оторвать от пола.
Тяжелые шаги приближались, и меня, несколько грубо, подбросили в воздух, полностью закидывая на кровать.
— Кто разрешал тебе вставать?! — хищно прошипел он, но в темноте голос казался мне чужим, незнакомым. — Ты должна была лежать пока не поправишься. Кто переодел тебя? Кто помыл!?
Потрогав влажную голову пальцами, он резко приподнял меня под руки, затягивая выше, к изголовью кровати.
— Кто тебя разбудил?
— Я сама проснулась, — сглотнула вязкий ком, — господин.
— Кто прикасался к тебе? Как ты поднялась с постели?!
Трогая свежие простыни, он понял, что белье слишком чистое для того, в котором несколько дней лежали без сознания.
— Мне помогли, я просто хотела…
— Кто!? Тихия!?
Мужчина выпрямился, возвышаясь надо мной, и готов был сорваться с места, в полумраке комнаты отсвечивая бликами на напряженных мышцах.
— Нет, она не причем…
— Кто!?
— Ваша сестра.
На секунду повисла тишина, а после он, несколько удивленно, спросил:
— Исшин помогла тебе?
— Да, господин. Я попросила ее, это моя вина.
Он еще некоторое время стоял на месте, а после сел рядом, на вытянутых руках нависая прямо перед моим лицом:
— Ты не должна была вставать. Слишком слабая.
— Я в порядке, — выдавила из себя, вновь задыхаясь от прилива боли, но сжав зубы, не застонала.
— Обманываешь меня. Хочешь, чтобы я вновь тебя наказал?
Открыв глаза, встретилась со сверкающим в темноте зеленым взглядом и сглотнула. При таком тусклом свете его лицо выделялось своей белизной, а губы заострились и будто бы вытянулись, делая мужчину еще больше похожим на истинного шайсара. Темные волосы гладким шелком свешивались вниз, и редкие отблески свечей танцевали на этом практически идеальном полотне, завораживая.
— Нужно напомнить тебе, что когда я говорю, ты должна выполнять это беспрекословно, — выдохнул в лицо, напоминая об отведенной для меня роли. — В наказание ты не получишь сейчас подарок, который я тебе привез. Только когда я буду уверен, что тебе становиться лучше. Поняла?
Я медленно качнула головой, пристально глядя на острую линию скул, чувствуя жжение в кончиках пальцев, от желания потрогать ее. Провести подушечкой, проверяя, порежусь ли?
— Я скучал, — добавил господин, и склонившись, прижался к моим пересохшим губам, замирая в ожидании взаимности.
Глава 17
Наверное, он ждал ответа, но я так удивилась, что смогла только распахнуть губы на выдохе, чем мужчина сразу же воспользовался, углубляя поцелуй. По телу поползла сладкая истома, а в голове одна за другой вспыхивали картинки нашей близости. Простынь по сторонам от меня затрещала, от крепко вжатых и натягивающих ее пальцев повелителя.
— Достаточно, — бросил он, резко отстраняясь. — Я приехал не один, и еще должен провести время с гостями. А ты должна лежать здесь, поняла? Или мне повторить?
— Мое наказание вернуло мне память, господин, — прошептала, не в состоянии повысить голос, глядя на мужское лицо все так же зависшее в опасной близости. — Я буду здесь.