Понимая, о чем он говорит, я не решилась продолжать этот разговор, ладонями гладила горячую кожу, стараясь расслабить шайсара, укачать его и утянуть в сон.
Возможно то, с чем я жила всю свою жизнь, действительно оказалось для него неподъемной ношей. А может и Исшин права, сказав, что для шайсаров нет предела, и вспышки эмоций так же губительны, как болезнь.
Правильного ответа я не знала, но слушая мирное дыхание господина, я все сильнее убеждалась в том, что и ему и мне это просто необходимо.
Так велела судьба.
Глава 46
Дни тянулись один за другим, и ближе приближался Архен, тем мрачнее становилась обстановка. Словно дворец погрузился в тяжелый и тягостный сон, а природа едва держала себя в руках, чтобы не разрыдаться.
На самом деле просто пришла осень, несущая в себе серые дождевые тучи и ветер, прогоняющий легких пташек в саду по гнездам. Но мне и вправду казалось, будто все замерло: слуги стали тише и медлительнее, свет в коридорах стал тусклее и реже, а молчание больше не несло в себе тишину. Только безмолвные крики.
Повелитель поправлялся, и уже легко подымался с постели, чтобы размять тело и принять ванну. Исшин занималась дворцом, советуясь с братом, и теперь нечасто заходила поболтать, провожая меня тоскливым взглядом.
Человека, пытавшегося убить повелителя приговорили к заключению быстро. Оказалось, что это был очередной наемный убийца из Зардании, которая регулярно пытается убрать шайсара с лица земли, и забрать приличный кусок территорий с железными шахтами. И это покушение далеко не первое, но самое удачное надо заметить.
Ранить господина и едва не прикончить — задача не из простых.
Мы говорили вечерами. Долго и ровно, словно знакомились и делились впечатлениями за всю накопившуюся жизнь. Господин всегда слушал меня внимательно, детально рассказывал мне важные моменты, но, как и всегда — только если я спрашивала. Он готов был привычно платить молчанием за молчание, таков характер. Я с этим просто смирилась.
Только на вопросы о повелительнице он не отвечал, упрямо отводя глаза и делая вид, что ничего не слышит, даже если я целенаправленно маячила перед ним. Все что я слышала — «Этого не будет», и на этом разговор вновь заканчивался неловким молчанием.
Мне все проще было прикасаться к нему. Не так как должно, а так как хочется. Целовать красивые пальцы, обнимать тяжелую руку, прижиматься к мужскому телу прислушиваясь к спокойному дыханию. Господин позволял мне эти вольности, и сам платил тем же.
Утренний поцелуй в голое плечо, пальцы, пробежавшие по волосам, горячие ладони на бедрах. Не привычная близость делала нас странными, и каждый раз мы настороженно замолкали в ожидании реакции друг друга. Медленное сближение, но от этого и такое честное.
С каждым разом это давалось все проще, и спустя пару недель я проснулась в нашей постели и перевернувшись по-хозяйски забросила ногу на живот господина.
— Доброе утро.
— Доброе, — сонно ответил он, накрыв меня рукой и согревая озябшую спину. — Луна?
— Мм?
— Я отлично себя чувствую, — зачем-то сказал господин, но я только сильнее уткнулась носом в его плечо. — Просто отлично.
— Рада слышать, господин.
В бедро мне уткнулась горячая плоть, подтверждая его слова и намекая что самочувствие господина пришло в норму, не считая почти затянувшейся раны на груди, что срослась ощутимым рубцом.
— Хочу целовать тебя, — хрипло прошептал он у меня над головой, разворачиваясь на бок и крепче прижимая к себе. — Хочу кусать тебя и вылизывать.
— Вы удивительно активны с утра, — усмехнулась, не открывая глаз. — А как же завтрак?
— Дааа, — по-змеиному прошипел господин. — Я очень и очень голоден.
Подняв пальцами мой подбородок, шайсар вынудил меня открыть глаза, проваливаясь в пульсирующую зелень радужки.
Медленно скользя ладонью по талии, он спустился и накрыл ягодицу пальцами, крепко сжав и вырвав из моего рта рванный протяжный стон.
Сколько бы он не говорил мне, что яд уже давно не действует, я продолжала плавиться растопленным маслом от любого его жеста. Мне хватало взгляда, чтобы ощутить себя голой, загореться каждой частичкой души и кожи, задыхаясь от приятного волнения.
С ним действительно становилось трудно дышать. Влажно, жарко и удушающе.
— Хочу свою женщину, — видимо догадавшись как его слова действуют на меня, добавил он. — Везде хочу. Сладкую, влажную, с пьяными глазами.
Рывок, и я лежу на спине, заглядывая в красивое лицо, и… рассыпаясь от нежности.