Я повернулась, чтобы посмотреть, о чем она говорит. Высокий блондин в красивом костюме поймал мой взгляд и неловко помахал мне рукой. Мило, подумала я. Но он не Ас.
Но было уже слишком поздно… Лора уже шла к нему. Черт, подумала я. Мое сердце заколотилось, когда она схватила его за руку и потянула к нашему столику.
— Это Марк, — сказала она чересчур громко, сделав заметным свой ровный среднезападный акцент. — А это Кэрол, — сказала она, указывая на меня и проливая изрядное количество пива на плечо Марка. — Ее только что опубликовали!
Его брови нахмурились над карими глазами.
— Наказали? — спросил он. — За что?
Дебра и Лора разразились хохотом.
— Опубликовали, — повторила я, не зная, что сказать дальше. Внезапно мой перевод скандинавского манускрипта тринадцатого века показался мне самой скучной темой для разговора.
К счастью, группа выбрала именно этот момент, чтобы начать играть снова, и никто не мог много говорить при бархатистом, дымном блюзе, кружащемся по клубу. Марк предложил мне выпить, и я попросила виски, потому что уже выпила немало пива, и никто не пил медовухи, и я боялась, что если попрошу вина, то покажусь слишком требовательной.
Через несколько минут Марк протянул мне напиток — маслянистую темную жидкость в приземистом, твердом стакане, звенящем кубиками льда. Виски был почти так же плох, как и мед, который я пыталась подать Локи. Но я проглотила его, а потом Марк пригласил меня на танцпол, и я согласилась.
Это был не Берлин, но было темно и шумно, и моя голова кружилась от виски, пива и одинокой, тоскливой музыки. Марк обнял меня за бедра, и мне было приятно снова ощутить чьи-то голодные руки на своем теле.
Группа прекратила выступление в два часа ночи. Мы с Лорой были в туалете, когда живая музыка переключилась на компакт-диск.
— Совершенно будет круто, если ты захочешь остаться, — сказала Лора, когда мы присели на корточки над грязными туалетами, чтобы пописать. — Потому что он очень горячий.
Она присвистнула и разразилась пьяным хихиканьем, но я покачала головой.
— Нет, я поеду с тобой домой, — сказала я. Руки Марка приятно ощущались на моих бедрах, и я тоже решила, что он красив. Но нет.
Марк вышел с нами на улицу, и я дала ему свой номер, наблюдая, как он забивает его в свой телефон. Он протянул мне визитную карточку. Потом, когда такси остановилось, он схватил меня и поцеловал. Это был небрежный поцелуй… наши зубы стукнулись друг о друга.
— Черт возьми! — сказала Дебра, как только я закрыла дверь.
Я увидела, как Вэнс закатил глаза на переднем сиденье, когда Лора попыталась дать мне пять.
— Это был ужасный поцелуй, — сказала я, вытирая слюни Марка со своей щеки.
— Кэрол, я возьму у тебя этот номер, — сказала Дебра.
Я рассмеялась и отмахнулась от них.
***
Марк позвонил на следующий день. Я проигнорировала телефон, отправив его прямо на голосовую почту.
— Привет, Кэрол, это Марк… — начал он. — Мне было очень весело танцевать с тобой в «Баре Розы», и я бы очень хотел увидеть тебя снова.
Я удалила сообщение и отправилась на долгую пробежку, мои ноги стучали по берегу озера Мичиган. Я не считаю, подумала я. Не считаю.
— Два месяца, — прошептала я, глядя, как волны бьются о бетонные пилоны. Два месяца. Три недели. Шесть дней.
***
— Итак, — сказала Лора, протягивая мне пиво, — ты уже перезвонила Марку?
Лора и Вэнс пригласили меня на барбекю, и мы стояли вокруг их крошечного гриля Weber на бетонном патио позади пожарной лестницы. Вэнс присматривал за гамбургерами с осторожностью, граничащей с одержимостью, одетый, как всегда, в отглаженные брюки и рубашку на пуговицах. Я лениво подумала, не является ли это частью униформы в его Школе бизнеса.
Я пожала плечами и сделала глоток пива. Эль Goose Island Summer был хорош.
— Нет, — сказала я, стараясь говорить небрежно. — Не думаю, что я это сделаю.
— О Боже, Кэрол, — вздохнула она. — Сколько раз он тебе звонил?
— Дважды, — ответила я. Вообще-то, три. Но только два голосовых сообщения. Плюс пара смс.
— Так почему бы и нет? Он казался милым.
Я снова пожала плечами и начала сдирать этикетку с эля.
— Даже не знаю. Я просто не уверена, что готова.
— Готова? Ты рассталась с Дагом в ноябре? Семь месяцев назад?
Три месяца, подумала я. Три месяца, четыре дня.
— Ну, хорошо, — вздохнула я. — Но этот поцелуй. Он был очень плох.