– Сначала я должен узнать, зачем вы пришли. – Он поднял брови. Посмотрел на нее беспристрастным взглядом врача.
– Вы ведь не сердитесь, что я пришла? Я не ожидала, что вы будете сердиться, – сказала она, широко распахивая ресницы.
– Я не сержусь.
Но, Боже мой, я сгораю от любопытства, добавил он про себя.
– У вас определенно суровый вид, – сказала она с легким смешком.
– Я просто думаю о необходимости для нас понять друг друга и выяснить предмет обсуждения.
– Мне нужна помощь, – заявила она.
– Я понимаю. Но мы не можем просто начать с того места, где остановились, если это то, на что вы рассчитываете.
– Почему?
– Прошло много времени. И вы продолжительное время лечились под наблюдением других врачей. Я ничего об этом не знаю.
Доктор лукавил. Ему достаточно было снять трубку телефона, чтобы получить доступ к информации, касающейся лечения, полученного Джорджианой после инцидента с похищением ребенка.
Ему было интересно, что помнит Джорджиана о той кошмарной сцене в корнуоллском коттедже. Что она сумела вычеркнуть. Его собственные воспоминания об этом инциденте вызывали у него определенную неловкость. Ощущение профессиональной неудачи. Чувство страха из-за неспособности полностью контролировать поведение пациентки. Он вспомнил испепеляющее презрение Ксавьера.
Были и другие воспоминания. Захватывающие и в высшей степени запретные.
Все это заставляло его сомневаться в разумности новых контактов с Джорджианой. Ни к чему было ворошить прошлое. Он начал мысленно подбирать врачей, к которым он мог бы ее направить.
– Вы мне нужны, – заявила Джорджиана. Она произнесла это с такой спокойной простотой, что доктор опешил. Он мгновенно оказался обезоружен. – Вы мне нужны, чтобы… – Она запнулась, нахмурившись. – Вы мне нужны, чтобы помочь исследовать мои чувства.
Она выучила относящийся к делу жаргон, мысленно отметил доктор. Это было забавно и трогательно. Бедная Джорджиана, сколько психоаналитиков и психотерапевтов занимались ею во время долгих месяцев пребывания в клинике, в которую он ее устроил тогда! Каждый из них без устали выплескивал на нее всю эту терминологическую чушь, которую ей приходилось глотать.
– Джорджиана, – негромко сказал он. Ее веки дрогнули, когда он произнес ее имя. – Если вы чувствуете необходимость исследовать возможные пути вернуть Сола, то боюсь, что не смогу вам помочь.
– Я хочу вовсе не этого.
Она не отрывала глаз от его лица, не давая ему возможности отвести взгляд.
Он с удивлением понял, что красота этих больших голубых глаз все еще имеет власть над ним.
Доктор Дейнман сцепил пальцы и заставил себя принять решение.
– Я готов предложить вам пять сеансов, – сказал он твердо и спокойно. – Я полагаю, нам нужно вернуться к самому началу и снова взглянуть на причины, которые когда-то привели вас ко мне. Мы исследуем это и сделаем выводы. К концу пятого сеанса я буду счастлив высказать вам свое мнение по поводу дальнейшего пути.
– Тогда я пришла к вам, потому что была фригидна, – сказала Джорджиана. – Но сейчас этой проблемы нет.
– Понимаю, – ответил доктор. Ситуация все больше заинтриговывала его. Он напомнил себе, что должен сохранять беспристрастный вид.
– Вы вылечили меня, – сказала она. Доктор Дейнман почувствовал сильный одиночный удар сердца. Он предпочел проигнорировать это заявление.
– Вы говорите, что не желаете следовать моему предложению о возвращении к первоначальной проблеме?
– Какой в этом смысл? За последние несколько лет у меня было несколько любовников. Я больше не фригидна, как вы видите.
– Сексуальные встречи доставляли вам удовольствие?
– Да.
– Это правда?
– Да.
– Вы достигали оргазма?
– Не всегда. В большинстве случаев.
Доктор Дейнман почувствовал, что ему начинает не хватать воздуха.
– Они мне наскучили, – сказала Джорджиана. – Они все одинаковые.
– Так чего же вы хотите теперь?
Она пристально посмотрела на него, хмурясь от его непонятливости.
– Я не знаю, чего я хочу. Именно поэтому я и пришла к вам.
– Да. Конечно.
– Вы ведь примете меня обратно? – В ее взгляде появился страх. – Вы возьмете меня к себе?
Так вот в чем дело, подумал доктор.
– Да, я возьму вас обратно.
– Я хочу, чтобы все было как раньше, – настаивала она. – Я буду лежать на кушетке, а вы будете сидеть сбоку. Я буду смотреть в окно на аллею вишневых деревьев. А в пасмурные дни маленький огонек вашего магнитофона будет отбрасывать на стену красноватый отсвет.