– Значит, ансамбль?
– Пять мужчин и пять женщин. – Он изогнул брови. – Не хватает даже для игры в крикет.
Тэра рассмеялась.
– Тогда как ты предпочитаешь руководить небольшой армией. Восемьдесят с лишним человек в оркестре, хор из сотен…
– Совершенно верно.
На какое-то мгновение Тэре показалось, что Сол сейчас позволит себе расслабиться, посмеяться над собой.
Но улыбка, промелькнувшая на его лице, растаяла. Он подошел к роялю и начал играть нечто холодное и мрачное из Равеля.
Тэра слушала безмолвно и ошеломленно. Она закрыла глаза и позволила музыке окутать ее.
Открыв их, она пристально вгляделась в лицо Сола. Ее сердце сжалось при взгляде на эти классически вырубленные, суровые черты.
"Такой далекий", – сказала о нем Алессандра.
Глядя на него сейчас, глядя на его руки, безошибочно касающиеся клавиш, Тэра вдруг почувствовала, что с каждым днем он уходит все дальше и дальше.
Зал был уже полон народа, когда Сол и Тэра вместе с гордой и слегка смущенной Алессандрой, прячущейся в их тени, прибыли на церемонию награждения. Они шли сквозь толпу гостей, улыбаясь в ответ на приветствия, благодаря за поздравления.
Сол, заранее решив, что это будет вечер Тэры, держался на полшага позади нее и следил за тем, чтобы поток похвал, осыпавших Тэру, не отклонялся в его сторону.
Тэра, взволнованная восторженным признанием ее достижений, время от времени вскидывала взгляд на Сола, чувствуя новый прилив любви и какую-то странную щемящую тоску.
Она оглянулась вокруг, желая найти Бруно. Вначале она не увидела никого, кто бы отдаленно напоминал портрет, сохранившийся в ее памяти. Но затем медведеподобная фигура высокого мужчины, лысоватого, в очках и постоянно улыбающегося, привлекла ее внимание. Она посмотрела более пристально. Мужчина обернулся. Он узнал ее мгновенно. Выбрался из окружавшей его толпы и направился к ней.
Бывшие возлюбленные смотрели друг на друга. В этом взгляде была краткая вспышка взаимного сожаления, воспоминание о давно ушедшей юности, о том, что когда-то связывало их.
Тэра заметила, что Бруно – хорошо устроенный человек в этом мире. Преуспевающий, уверенный в себе. И счастливый, решила она. Да, от его добродушного облика исходило впечатление благополучия и довольства.
Она подтянулась и, обняв его, запечатлела легкий сдержанный поцелуй на его щеке.
Отступив назад, она заметила стоящую рядом с ним женщину, которая наблюдала за этой теплой встречей со снисходительной улыбкой жены, полностью уверенной в любви и верности мужа.
– Тэра, познакомься с Клер, – сказал Бруно, с теплой улыбкой выдвигая жену вперед.
На Клер было платье с широкой юбкой длиной до середины икр из тафты бордового цвета – вырез сердечком, пышный, сужающийся книзу рукав. Платье морщило на поясе – талия Клер, как и у Бруно, начала расплываться.
Рядом с гибкой Тэрой в облегающем ярко-красном длинном платье со смелым разрезом до середины бедра с одного бока Клер выглядела буднично и непримечательно.
Завязался разговор. Смех, взаимные поздравления.
Бруно посмотрел поверх плеча Тэры и увидел Сола Ксавьера. Высокий и худой, с туго обтягивающей резко выступающие кости кожей, Ксавьер поразил Бруно тем, как мало он изменился за эти годы. Казалось, великий дирижер стал еще более пугающе неотразим, чем раньше.
Сол тепло пожал руку Бруно.
– Мои поздравления. Подумать только, я когда-то воображал, что направляю этого молодого человека по верному пути, и он станет ударником в каком-нибудь провинциальном оркестре, – сдержанно заметил он. – Только посмотрите на него сейчас! Успех и слава!
– О, вряд ли. Пока еще нет. – Бруно неопределенно махнул рукой.
Тэре показалось, что на его щеках проступил слабый румянец.
– Подождите, все впереди, – сказал Сол.
Бруно с интересом наблюдал, как Ксавьер выдвинул вперед девочку – прелестную, длинноногую, как жеребенок, с густыми светлыми волосами и сияющими зелеными, точь-в-точь как у матери, глазами. Взгляд девочки, открытый и пронзительный, поражал своей тревожной недетскостью.
– Это Алессандра, – сказал Сол. – Наша дочь.
Бруно сжал руку девочки, ощутив волнение. Его ладонь вспотела. Он надеялся, что девочка не почувствовала отвратительной липкости.
– Привет! – сказала она, широко улыбаясь. – Поздравляю. – Она посмотрела в направлении сцены, оформленной достаточно просто, – черная трибуна и драпированный золотой занавес на заднем плане. – Я надеюсь, они не будут тянуть с этим, – заявила она. – Тогда мы, наконец, сможем отправиться домой и приступить к ужину. Я уже умираю с голоду.