Анна, в шляпе с густой вуалью и в неброском коричневом дорожном платье, ждала его в саду. Она задернула занавески, спрятавшись в полумраке кареты.
Первые же ее слова подтвердили самые мрачные ожидания Маркуса.
— Когда вы были за городом, я получила еще одно письмо вымогателя, Маркус! Снова пять тысяч! — Нежный голосок Анны срывался от волнения. — Мне пришлось заложить браслет, чудесный браслет, подаренный Сэндсом на мой прошлый день рождения. Боюсь, никогда уже не смогу выкупить его! Я живу в постоянном страхе, а вдруг Сэндс спросит у меня, почему я не надеваю его браслет!
— Куда тебе приказали принести деньги? — спросил Маркус.
— Туда же, куда и в прошлый раз. Я оставила сверток в наемной карете на Пэлл-Мэлл. Маркус, это не должно больше продолжаться! Я не могу закладывать драгоценности. Рано или поздно Сэндс обо всем догадается.
Маркус вздохнул:
— Похоже, бесполезно снова пытаться убедить тебя рассказать ему всю правду?
— Ты же знаешь, что я не могу так поступить! — Анна подняла вуаль, открыв искаженное отчаянием лицо. — Он с отвращением оттолкнет меня!
— Но он же умный человек. Дай ему шанс доказать тебе это, Анна.
Но она лишь покачала головой:
— Я слишком люблю его, чтобы так рисковать. Ты не можешь понять моего страха, Маркус. Ты никогда в жизни ничего и ни за кого не боялся. Ни одну свою женщину ты никогда не любил так сильно, как я люблю своего мужа! Если бы ты хоть раз испытал подобные чувства, то понял бы меня…
Интересно, Ифигиния любила своего Ричарда так же сильно, как Анна любит Сэндса? Маркус немедленно отбросил эту мысль.
— Я дам тебе пять тысяч фунтов, Анна. Выкупи браслет, пока ювелир не продал его.
Она с облегчением откинулась на спинку сиденья.
— Спасибо, Маркус! Ты настоящий друг. Клянусь, я верну тебе деньги!
— Оставим это. Мы-то с тобой прекрасно знаем, что я не испытываю недостатка в деньгах.
Анна задумчиво улыбнулась:
— Конечна, но разве дело в деньгах? На свете столько богатых людей, которые не предложат и пенса лучшему другу.
Маркус не обратил внимания на ее слова.
— Этот чертов вымогатель становится все наглее. Нужно остановить его, пока не поздно.
— Тебе удалось выяснить хоть что-нибудь?
— Кое-что, но немного. — Маркус, прищурившись, взглянул на нее:
— Я должен задать тебе один вопрос.
— Да?
— Кажется, перед смертью Спалдинга у тебя была молодая компаньонка. Я видел ее всего пару раз и запомнил только рыжую шевелюру.
— Каролина Бэйлор, — с отвращением поморщилась Анна.
— Что ты можешь сказать о ней?
— Совсем немного. Спалдинг не позволял мне никуда выходить одной, не разрешал даже навещать родных в Хэмпшире. Он утверждал, что таким образом охраняет меня, но на самом деле просто боялся, что я сбегу. Он не хотел скандала.
— Мерзавец.
— А когда я обвинила его в том, что он заточил меня в своем доме, он подыскал мне компаньонку, эту самую Каролину Бэйлор. Я никогда ее не любила. Она была очень пронырливой особой. Ее направили из респектабельного агентства, со всеми характеристиками, но я до сих пор уверена, что она была любовницей Спалдинга.
Очень похоже на него — приставить любовницу шпионить за женой, подумал Маркус.
— Ты не знаешь, что с ней сталось?
— Она исчезла наутро после того… после того, как… — Ее пальцы судорожно сжали сумочку. — На следующее утро после того, как я убила своего мужа. Но ее не было дома той ночью, Маркус! Она уходила. Ты же появился сразу после того, как я нажала на курок. Я была одна, одна со Спалдингом!
— Ты сказала, что ее прислало агентство. Какое именно?
— Агентство «Вичерлей». Оно считается лучшим в Лондоне.
— Возможно, хозяева агентства знают о дальнейшей судьбе этой Бэйлор.
Анна широко раскрыла глаза:
— Но ты ведь не думаешь, что она вымогательница?
— А куда, по-твоему, она отправилась той ночью?
— Понятия не имею, — поджала губки Анна. — Каролина Бэйлор не была обычной компаньонкой. Она уходила и приходила когда ей заблагорассудится. Почему ты вдруг решил разыскать ее?
…Совсем не просто хранить столько секретов одновременно! Маркус тщательно взвешивал каждое свое слово.
— Мне пришло в голову, что вымогателем вполне может оказаться компаньонка — некая особа, которой стали известны и твоя тайна, и секрет другой жертвы шантажа.
— И которая теперь шантажирует бывших хозяев? Господи Боже, мне это и в голову не приходило! — нахмурилась Анна. — Легко верю, Каролина способна на что угодно, но почему она ждала так долго?
— Мы пока не знаем точно, она ли шантажирует тебя. Но все же от этой мысли не следует отказываться. — Маркус вынул часы из нагрудного кармана и бросил быстрый взгляд на циферблат. Стрелки показывали половину третьего. Ровно в три у него назначена встреча с Ифигинией. — Мне пора, Анна. Я прослежу за тем, чтобы ты получила пять тысяч фунтов. Мой поверенный передаст их тебе.
— Ты так добр. Ты снова приходишь мне на помощь — и это после всего того, что уже сделал для меня! — прошептала Анна. — Просто не представляю, что бы я без тебя делала!
— Мы все-таки друзья. Ты не должна благодарить меня. — Маркус потянулся к дверце экипажа.
— Подожди, Маркус, — коснулась его руки Анна. — Прости мое любопытство, но ты торопишься на свидание с миссис Брайт?
Маркус помолчал.
— Почему ты спрашиваешь?
— Скажу тебе как другу: до меня дошли очень странные слухи. Это правда?
— Сплетни обо мне всегда очень странные, Анна. Кому, как не тебе, знать об этом.
— Да, но на сей раз до меня дошли слухи, будто твоя новая любовница и в самом деле излишне экстравагантна.
Маркус с трудом подавил почти непреодолимое желание сказать ей, что Ифигиния вовсе не его любовница, что она занимает гораздо более важное место в его душе. Но он ничего не мог сказать даже Анне.
Он поспешил ухватиться за одно из своих знаменитых правил:
— Анна, тебе прекрасно известно: я никогда и ни с кем не обсуждаю подобные вещи. — Он невесело усмехнулся. — Как моя наставница, научившая меня держаться в обществе, ты первая осудила бы мое неджентльменское поведение, примись я комментировать свои отношения с миссис Брайт.
Анна быстро отдернула руку от его рукава.
— Я научила тебя, какой вилкой следует есть то или иное блюдо и как танцевать вальс, но никогда не учила, как стать человеком-легендой. Этого ты добился сам, своими знаменитыми правилами и загадочными поступками.
— Не забивай себе голову моими делами, Анна. Я сам позабочусь о себе.
— Да-да, конечно… Прости меня. Я вовсе не хотела совать нос в твои дела. Просто ты мой лучший друг, Маркус, и я не могу не беспокоиться о тебе.
— Теперь твой лучший друг — твой муж, а не я. — Маркус распахнул дверцу и вышел из экипажа.
Адам Мэнваринг разложил бумаги на столе в библиотеке Ифигении и сел рядом с ней. Внимательно посмотрел на Амелию.
— Прежде чем рассказать вам, что я выяснил о бывшей компаньонке леди Гатри, должен передать вам свой разговор с Додгсоном.
Амелия напряглась:
— Надеюсь, вы передали ему, что мы против его вступления в инвестиционный фонд?
— Разумеется. — Лицо Адама приняло необычайно мрачное выражение. — И объяснил почему.
— Вот и отлично! — похвалила Ифигиния. Быстро взглянув на кузину, она заметила удовлетворение, промелькнувшее в ее глазах.
— Я поставил Додгсона в известность о том, что наш фонд состоит преимущественно из вдов и незамужних женщин, многие из которых вынуждены работать компаньонками и гувернантками, — продолжат Адам. — Я прямо сказал ему, что он, без сомнения, и сам понимает, почему женщины откажутся от сотрудничества с человеком с запятнанной репутацией.
— И что же он ответил? — поинтересовалась Ифигиния. Адам пожал плечами:
— Разозлился, естественно. Заявил, что все это чудовищная клевета, и потребовал личной встречи с руководством фонда для выяснения возникшего недоразумения.