— А разве я не все рассказал? — сыронизировал император, — впрочем, господин Дюэль дополнит сказанное.
— Всенепременно, Ваше величество, — подтвердил Эрг.
— Господин Дюэль, позвольте от лица редакции “Валаканийских известий” еще раз поздравить вас с бракосочетанием, — издали начал журналист.
— Мы с женой благодарны за поздравления, — церемонно сказал Эрг.
— В прессу просочились новости, что вы вернулись в правящий в Гарустаже род Астурсов, правда ли это?
— Ваше величество позволит? — с легким поклоном вопросил Дюэль у императора.
— Конечно. Событие важное, лучше всех успокоить.
— То есть Ваше величество были в курсе, что премьер-министра Валакании — бывший наследный шейхич Гарустажа? — удивился журналист.
— Я никогда не скрывал своего происхождения от Его величества, — ответил Эрг, — и да, я подтверждаю, что я теперь ненаследный шейхич Гарустажа, подчеркиваю — ненаследный. Титул ничего не значит, я по-прежнему служу императору и Валакании. Наследником трона Гарустажа остался шейхич Тург Астурс.
— Тогда зачем нужно было помпезное возвращение?
— Гарустаж любит красоту и традиции, а род — это святое. С женитьбой я осознал, что семейные узы — самое дорогое, что есть у нас. Семья — это основа порядка и процветания, залог успеха. Я помирился со своим отцом, восстановил мир ради будущего. Сразу успокою, шейх доволен выбором и принял Азиэль в наш род. Более того, отец настаивает, чтобы Азиэль приехала в гости на более длительный срок, чтобы получше познакомиться и пообщаться.
— Однако, по законам Гарустажа ваш ребенок становится первым в очереди наследников, так не связана поездка в Тагдымаш с тем, что госпожа Дюэль ждет ребенка?
Эрг улыбнулся и повернулся ко мне:
— Дорогая, я что-то не знаю?
— Я, очевидно, тоже, но господину журналисту, наверно, видней, — голос не сорвался, я смогла улыбнуться.
Лжи не было, Эрг уже все знал. Но как информация просочилась? Вокруг раздались смешки, а премьер-министр повернулся к журналисту и с ледяным спокойствием сказал:
— Если бы все случаи, когда Азиэль подозревали в беременности, подтвердились, то мне не хватило бы и классического сераля, чтобы разместить надуманных детей. Но обывателям и лентяям любовь к сплетням простительно, недалеким умам всегда была интересна чужая жизнь. В вашем же профессионализме я теперь сомневаюсь. Впрочем, иногда из таких ситуаций можно получить выгоду. Когда-то из-за писанины такого же горе-журналиста я познакомился с Азиэль.
— И какую выгоду ты сейчас поимеешь? — насмешливо спросил император.
Я вздрогнула. Тон спокойный, немного добродушный. Он даже улыбается. Вот только глаза — ледяные до жути.
— Ваше величество, я понимаю, что от меня и моей супруги зависит демографическая обстановка в стране. Сложно быть примером, но я постараюсь оправдать ожидания.
Смех вокруг не разрядил обстановку. Император слегка усмехнулся и тихо сказал:
— Свободен, Эрг.
— Благодарю.
Муж насильно увел меня от толпы, чем лишь добавил веселья, увы, радость толпы я не разделяла. Да, император был холоден, но шанс есть всегда. А вот в глазах императрицы я прочла смертный приговор.
В машине мы не произнесли ни звука. Когда уже въехали на территорию, Эрг тихо попросил:
— Расскажи, что произошло в клинике.
Я максимально честно рассказала.
— Актюр, опусти перегородку и смотри в глаза.
Водитель выполнил указание. Я много видела за свое общение, но допрос на ментальном уровне всегда пугал. Через минуту шофер был бледен и вытирал пот со лба.
— Азиэль, когда войдем в дом, оставайся на пороге гостиной. Я могу нечаянно тебя задеть.
Больше пояснений не было, но предупреждение напугало. Я знала на что способен Эрг во гневе, но одно дело в Гарустаже, где он — сын правителя, где другие законы. А если он разнесет дом в респектабельном районе Триола, я боюсь, так просто мы не отделаемся.
Эрг тем временем вошел в дом и громко позвал:
— Дороти!
Экономка появилась слишком сияющая, что я успокоила совесть за предстоящий разнос. Она нарушила договор с работодателем, так что гнев мага обоснован.
— Значит, я не ошибся, — мрачно сказал Эрг.
— Господин Дюэль, это такая радость, — начала слегка взволнованно экономка, но осеклась под его тяжелым взглядом.
— Радость? Это касается лишь моей жены и меня, а ваш длинный язык довел вас до улицы. Не смею задерживать.
Наверху что-то загрохотало, затем шум раздался на улице. Экономка непонимающе хлопала глазами, прижав руки к груди.