— Госпожа Ринтар? — Дюэль оценивающе смотрел на меня.
— Я… — на мгновение перехватило горло.
Сказать, что уезжаю? Они все продумали, оставив меня напоследок. У меня не было выбора. Как и не было его у остальных, по отношению к которым, я уверена, применили ментальное воздействие, устоять смог лишь Дигуэль Прачрит. Или это тоже была игра?
— Ну же, — поторопил премьер-министр.
— Я остаюсь, — слова приходилось выталкивать из себя.
Императрица на мгновение позволила себе истинным чувствам прорваться сквозь маску, в глазах мелькнуло злое удивление.
— Вы уверены?
— Я родилась и выросла в Триоле, я считаю себя валаканийкой.
— Свободны.
Император махнул рукой, и мы с начальником, после прощального поклона уже направились к дверям, когда те распахнулись, и церемониймейстер провозгласил:
— Наместник Тиркании, Его высочество Аргид.
И вновь я присела в реверансе перед младшим братом императора. Тот лишь кивнул, обращаясь к альбиносу:
— Господин Прачрит, рад видеть. Ну что ж, возвращаетесь на родину?
— Добрый день, Ваше высочество. Я привык жить здесь.
Чувствуя себя лишней, я хотела незаметно выскользнуть за дверь, но ее уже закрыли, отрезая пути к отступлению. Быстрые взгляды на премьер-министра и начальника в надежде, что мое нежелательное присутствие заметили, что хоть сейчас я не мебель или предмет интерьера.
Альбинос тут же повернулся ко мне, делая шаг в сторону двери:
— С вашего позволения, Ваше величество.
Император махнул рукой, отпуская, однако его брат быстро добавил:
— Господин Прачрит, я привез новости о вашей семье.
Начальник протокольного отдела напрягся и быстро вернулся на место, успев сказать мне:
— Госпожа Ринтар, идите.
Под пристальные взгляды присутствующих я вышла из зала, изо всех сил стремясь сохранить внешнюю безмятежность.
В отделе царило оживленное обсуждение последних новостей, подогретое вызовом к императору. Возвращение тут же привлекло всеобщее внимание. Однако напрямую спрашивать побоялись, а намеки и нарочито громкие фразы я игнорировала.
Вечером возле места наших вечерних прогулок нас с Маком поджидал наместник Тиркании Аргид.
— Мне было интересно посмотреть на снежного пса в резиденции брата. Вы позволите, госпожа Ринтар?
— Ваше высочество, я не могу вам запретить гулять.
— Вы любезны. Как зовут его?
— Мак.
Настроение щенка настораживало. Обычно игривый, счастливый и довольный жизнью пес сейчас не отходил от меня ни на шаг.
— Собака слишком серьезной породы для такой хрупкой девушки.
— Я справляюсь и мы много занимаемся.
— Я вижу. Вы поражаете меня, госпожа Ринтар. Почему вы не уехали?
— Я родилась здесь, Ваше высочество.
Я не могла уйти, но продолжать разговор не хотелось. Агрид же меланхолично рассматривал нас с псом, лениво теребя щенка по загривку. Мак терпел.
— Это был шанс начать новую жизнь.
— Меня вполне устраивает моя.
— Правда? Поразительно. Дело в том, что я в курсе всех сплетен двора. Неужели вас устраивает всеобщий бойкот? Ваше положение?
— Не верьте сплетням, Ваше высочество. Их придумали глупые люди, у которых нет собственной жизни.
— Думаете? Что ж видимо вас действительно все устраивает, хотя мне в зале показалось, что вы несчастны и тяготитесь собственным положением. Наверно, привиделось с дороги. Что ж, не буду мешать вам наслаждаться жизнью.
Легкий реверанс и мы с Маком поспешили на вечернюю прогулку и занятия, а его высочество вернулся в резиденцию.
Наутро я узнала что из тех, в ком была хоть капля крови ирдарханина. остались лишь мы с Прачритом. Император и премьер-министр отказались отвечать на мои осторожные вопросы, предпочитая торопить с изучение камней. Вскоре я и сама забыла и о разговоре с наместником Тиркании и о странном поведении Мака, тем более мой пес подрос, у него почернел нос и глаза, и от мистической внешности ничего не осталось, лишь веселый пушистый друг, который любил и радовался мне.
Удивительно, малыш Мак стал причиной оттепели в отношении меня с остальных обитателей и сотрудников резиденции. Снежный пес, больше похожий на одуванчик с черными пуговками и носиком всех любил и всем радовался, когда мы выходили на прогулку. Пока еще маленький, он носился по аллеям, заигрывая со всеми, потявкивая на птиц. И несмотря на младые годы, Мак уже разбирался в людях. С императрицей, с которой я обязательно сталкивалась на прогулках по выходным, он был почтителен, но сторонился, словно понимая, что дерзить нельзя. С наследниками Мак играл тоже с опаской, но покорно давал себя гладить.