Эмоции, которые переполняли меня все эти дни наконец-то переливаются водопадом и обрушиваются на меня. По моим щекам катятся слезы, но мне все равно.
-Ты не заслуживаешь такой женщины рядом с собой, как я. Я ужасный человек и я…
-Твою мать, - взрывается Холодов и хватает меня за плечи. Это не больно, но в его глазах плещется ярость, что по идеи, должно меня напугать, но я не боюсь. Я только сейчас поняла, что никогда его и не боялась, наоборот, с ним словно обрела крылья. - Я сыт тобой по горло, Алиса.
-Прости меня, - всхлипываю я. - Прости. Прости Рома.
-Не смей извиняться, ты просто ненормальная. Мне не нужны твои извинения, - руки, что стальной хваткой держат меня на мгновение застывают. Он дышит так тяжело, словно каждый вздох дается ему с большим трудом. - Мне нужна была ты… ты Алиса. Блядь, я же люблю тебя!
Признание оглушает, а затем он жестко начинает меня целовать. Роман жадно сминает мои губы, но не причиняет боли или дискомфорта, все так, словно он понимает, что я уйду и таким образом прощается.
-Любить тебя - саморазрушение, но я по-моему не могу остановиться, - шепчет в мои губы и смотрит так, будто я самое дорогое, что было в его жизни.
Я плачу в его объятиях, оплакивая свои ошибки и все то, чего у нас никогда не будет, пока меня разъедает печаль. Наши отношения начались не правильно. Порочно. Они не могут больше продолжаться на такой ноте, но спасать их и искать варианты для перемирия, судя по всему никто не будет.
Мы снова начинаем целоваться, но это настолько болезненно, что нет никакого намека на продолжение, наоборот Рома словно задыхается от моей близости. Он сжимает еще какое-то время меня в жестких объятиях, а затем резко отпускает.
-Уходи и никогда не возвращайся!
Мне нечего больше сказать. Видимо это и есть конец.
Отхожу к двери и в последний раз оглядываюсь на этого казалось бы несгибаемого мужчину. Мне так больно, словно грудную клетку разъедает кислота, но вдруг, понимаю то, что мое глупое сердце столько времени отрицало и не замечало очевидных вещей. Я люблю его. Люблю. Как никогда в своей жизни никого не любила. И Стаса люблю, но другой любовью. Они настолько разные, что в голове не укладывается, как можно одной женщине их обоих любить, но это так.
Истина становится ясной, как весеннее небо и не замечать ее просто уже невыносимо. Любовь к Холодову пришла ко мне намного раньше, чем я ее осознала только потому, что именно с ним, я никогда не притворялась. С ним мне не нужно было этого делать. А Стас… Господи, Стас просто был какой-то мечтой, несбыточным будущим, в которое я так хотела верить. И выбило меня из колеи не ревность, а зависть. Илоне не нужно было бороться за него, он просто был, такой какой есть. Нежный и улыбчивый парень, готовый горы свернуть ради своей любви. А Роман...с ним нужно было пройти тяжелый путь, нужно было изо дня в день бороться за светлое будущее, и прежде всего, бороться с ним же самим.
Взявшись за дверную ручку, я останавливаюсь и делаю единственное правдивое признание:
-Я люблю тебя, Рома, - мой голос дрожит. - Всегда буду любить.
Он оборачивается и наши взгляды встречаются. Я вижу, что на смену ярости пришло отчаяние.
-Но не настолько, чтобы остаться, - тихо произносит он.
- Эта любовь убьет нас обоих, - глотая слезы, я почти уже закрываю дверь, когда в последний раз даю себе возможность на него посмотреть. Рома зажмурил глаза и тяжело выдохнул и мне стало еще хуже, чем было до этого. Я ненавижу себя за все, что причинило ему боль, и судя по его виду, моя ненависть будет долгой и мучительной.
-Ну, что могу сказать, срок приблизительно семь недель, - мой гинеколог вытащила вагинальный датчик и улыбнулась. - Поздравляю. Все хорошо, но меня смущает твой резус-фактор.
Встаю с кушетки и надеваю свое белье.
-Что с ним? - пытаюсь взять себя в руки. Не то, чтобы это было для меня неожиданностью, но до последнего надеялась, что тест показал не правильно.
-Нужно чтобы вы с отцом ребенка сдали кровь, - Мария Кирилловна записывает что-то в мою карточку, а мне выть хочется. Смешно. Отец ребенка, знать бы еще кто это?