Поняв, что надеяться ей в этом отделе не на кого, Люська научилась править свои материалы собственноручно. А Егорьев ухитрялся ещё и в типографию относить их не лично, как полагалось, а посылал инженера-замухрышку Чебыкина, выпивающего на работе. Тот боялся Егорьева и всё сносил — маленький, с безразмерной угодливостью и мелкими морщинками под глазами. Все знали, что он "доносит" куда-то, и молчали. Но Бог и его наказал — жена изменяла и этому.
Обычно недели через 3 после сдачи материалов в типографию их привозил оттуда сам Польский — в виде информационных листков или плакатов. Всё это называлось распространением передового опыта. Листки и плакаты рассылали затем по почте в строительные тресты и управления по всей области. Пользуйтесь, дорогие товарищи, внедряйте этот опыт в своё производство.
Иногда вместе с Люськой ездила в командировку и Ляхова, которая получала теперь её "кровные" 30 рублей, только Люська пока не знала, что обязана переменой в судьбе именно ей. Знала лишь, что Ляхова "не петрит" в строительстве ни уха, ни рыла, а потому добывать "материалы" для обмена передовым опытом Люське надо было, в таких случаях, за двоих.
Но Люська человек добродушный, решила, что лучше не злиться на "Крольчиху" — прозвище пришло, говорили, откуда-то сверху — а помочь ей быстрее разобраться во всём. Научится, тогда сама будет делать своё. И принялась учить Нину Григорьевну на ходу, какой материал важен, какой нет, или, бывает, даже внимания не заслуживает. Ляхова была ей, конечно, благодарна за это.
Однажды случилось так, что и Люська стала благодарна Ляховой. Уж очень хорошо та одевалась, и Люська, хотя и не была завистливой по натуре, не выдержала и спросила:
— Нина Григорьевна, где вы такие красивые вещи достаёте? Ни в одном магазине не видела!
— И не увидишь, Люсенька. Это мне через распределитель, муж достаёт.
Что такое "распределитель" Люська не знала. Сказала искренно:
— Мамочки, так это ж, наверно, по сумасшедшей цене?!
— Как раз наоборот, по сумасшедше малой. — Глядя на изумлённое Люськино лицо, "Крольчиха" рассмеялась.
Люська опять:
— Не может быть!
— Хочешь, достану вот такую же кофточку и тебе? Нравится?
— У меня сейчас таких денег нет, Нин-Григорьна. Спасибо, — потухла Люська.
— Да ну, 15-то рублей найдётся, я думаю? — спокойно сказала Ляхова.
15 рублей, разумеется, нашлось. Но кофточку эту Люська продала потом за 30 своей знакомой — на барахолке за такую 40 берут. А на вырученные деньги купила себе красивые туфли — закачаться можно, какие красивые! И опять ей помогла в этом Нина Григорьевна. Но и туфли перекочевали к одной знакомой. Правда, уже за 60. Зато уж в следующий раз Люська купила у Нины Григорьевны сразу и туфли, и костюм джерси. Правда, пришлось немного и своих денег добавить, и ещё один раз сдать кровь, но зато, впервые в своей жизни, Люська хоть приоделась по-человечески.
Постепенно у Люськи завелись и кое-какие свободные деньги — начала перепродавать вещи и для Нины Григорьевны. Знакомые так и набрасывались на эти "дефициты", торговаться не приходилось. А сама Нина Григорьевна перепродавать не хотела, поручала это Люське. Но выгодно было обеим. Вот Люська и стала благодарна этой женщине. А там и "дипломный" отпуск подошёл.
Перестав ходить на работу, Люська отоспалась, посвежела и принялась наряжаться в свои новые кофточки да платьица. На неё начали обращать внимание мужчины даже на улице. Это было приятно, и Люська твёрдо решила про себя: "Хватит сдавать кровь! Больше нет дураков, вон как сразу лицо подрумянилось…"
Впрочем, один дурак ещё был — родной муж. Начал задавать Люське идиотские вопросы: для кого это она наряжается каждый день, откуда у неё такие кофточки? Пришлось объяснять, что ходит теперь в институт днём, а там же люди кругом, прилично одетые все — и преподаватели, и студенты. На факультете у неё были преимущественно мужчины, не одеваться же ей, как замухрышке какой! А дальше уже врала. Не скажешь ведь правду про кофточки и платья — поймёт всё по-своему. Поэтому сначала бухнула ему, что сдаёт кровь, а на полученные деньги покупает, мол, вещи. Можешь спросить у матери. Та подтвердила: 3 года уже.
Николай от такого известия стал бледным, как полотно, на глазах выступили слёзы. Но после этого от версии с "кровью" пришлось отказаться: Люська узнала, что Николай не бывает дома по вечерам потому, что ходит подрабатывать грузчиком в речпорт. Свекровь сообщила. Пришлось Люське перестраиваться на другое враньё, чтобы он не мучил себя. Сказала, что её восстановили в должности старшего инженера. А про себя с обидой рассуждала: "Вот жизнь! Когда ходила бледной и ноги подкашивались, так не замечал ничего и не спрашивал. А когда румяной стала и приоделась, поверил, что сдаю кровь. Ну, не слепцы мужики после этого!"