Они вошли под арку. До сеанса оставалось ещё много времени, очереди в кассу не было. Наверно, все кто хотел посмотреть фильм, купили билеты раньше.
В вестибюле скучая слонялся народ. Виктору не хотелось оставаться с Ритой в этой толпе, он подумал о столике в буфете. Должен же тут быть буфет? Кажется на втором этаже.
— До сеанса ещё полчаса, — сказал Виктор, — может быть чашку кофе и мороженое? Вы любите мороженое?
— Да люблю, а кофе нет.
— Я тоже нет… ну, может, там подают чай.
Они поднялись по лестнице.
На галерее действительно был небольшой буфет. Виктор усадил Риту за свободный столик, а сам отправился к высокой стойке бара.
Посетителям здесь ничего не подавали, официантов в этом заведении не наблюдалось. Полное самообслуживание.
Вяземскому оставалось надеяться, что Рита не сбежит, пока он расплачивается с барменом.
Краем глаза Виктор заметил, как она торопливо поправляет волосы и воротник. Быстрые, нервные движения рук…
Когда он вернулся с подносом, девушка сидела неестественно выпрямившись и смотрела на Виктора, как затравленный зверёк. Боится…
Не привыкла к такому странному способу ухаживания. Боится сделать что-то не так — всё это Вяземский легко прочёл на её лице.
— У меня есть очень большое подозрение, что вы хотели сбежать? — сказал он и поставил перед ней стеклянную розетку с мороженым.
— Угу…
— Чая не было… и я не спросил какое вы любите мороженое, возможно наши вкусы не совпадают…
— Я люблю любое, кроме фруктового, такое…из смородины или вишни.
— Значит, всё-таки совпадают, — Виктор видел, как она мечется между двумя крайностями — смущением и попытками казаться очень уверенной. — Это сливочное с орехами, — попробовал он помочь ей установить равновесие. Тогда он ещё не знал, что Рита не умеет и не пытается быть уравновешенной.
— Моё любимое, — одобрительно кивнула она.
— А шампанское? — Вяземский наполнил бокалы.
— Нет, — она покачала головой, — я его не люблю.
— А я люблю…сделайте исключение, составьте мне компанию…в следующий раз я постараюсь угадать лучше.
Рита пожала плечами, но бокал взяла.
— За нашу случайную встречу, — сказал Виктор.
Рита лишь прикоснулась губами к краю бокала. Мороженое тоже почти не ела. Сидела молча и смотрела куда-то в сторону.
А Виктор сидел, смотрел на неё и думал, как давно он не был с молодой женщиной на людях. Отвезти бы её в хороший ресторан. Интересно, умеет она танцевать? Чтобы преодолеть её смущение надо говорить с ней о чём-то…но о чём? О чём же? Ничего не приходило в голову.
— Мы ведь не будем говорить о погоде? — вдруг ни с того ни с сего спросил он, — или о том, что я сто лет не был в кино?
— Нет, я и не думала.
— А я правда сто лет не был в кино.
Опять повисло молчание, и опять Виктор смотрел на неё, а она в сторону. Наконец Рита обреченно вздохнула, решительно сунула в рот ложку мороженого, перевела взгляд на Виктора и продолжила разговор сама.
— Ну….а кем вы работаете?
Она пыталась говорить свободно, почти развязно, а он удивлялся её голосу. Такой тягучий, волнующий и ещё, не то, чтобы она говорила с акцентом, сразу понять было трудно, но какая-то характерная особенность была и заставляла вслушиваться в её слова.
Однако, Ритой был задан вопрос, и Виктору следовало отвечать.
— Я преподаю в институте Экономики и Права.
К своему удивлению он не стал уклоняться от ответа, что было в его характере, а сказал ей реальное место работы сразу.
— Преподаёте? Не похожи вы на препода, — она передёрнула плечами и недовольно поморщилась на своё определение. Вероятно, привычка морщить нос у неё с детства.
— На кого? А… — Вяземский рассмеялся, — никогда, наверное, не привыкну к этому сленгу… я не всегда был преподом.
— Да? А кем вы были? А где учились и сколько вам лет?
— Учился здесь в Питере, лет мне сорок с небольшим…кем был…хороший вопрос, если рассказывать подробно, то займёт слишком много времени.
— Ну, не отвечайте, потом расскажете.
«Потом…разве будет «потом»?»— подумал Виктор с некоторой грустью, но, не подавая вида, продолжил разговор, и в свою очередь спросил её.
— А вы? Учитесь, наверное?
— Да нет, я уже отучилась.
— И что теперь? Работа?
— Угу…но это тоже долго рассказывать.
— Хорошо и это оставим на потом. Я думал вы школьница.
Она смеётся, от этого смеха Вяземский снова волнуется, как там в автобусе, а она говорит:
— Нет, вы что! Разве вы пригласили бы школьницу в кино!
— Я не думал об этом, когда приглашал, — честно признался он. — Хотя почему и нет?
— Не знаю, мне так кажется.
— В любом случае пригласил бы, даже если бы подумал. Ведь пойти в кино — в этом нет ничего плохого.
Они замолчали и долго смотрели друг на друга. Глаза всегда говорят больше, и утверждение Виктора, что пойти в кино ещё ничего не значит, для них показалось заведомо ложным.
— Пойдёмте в зал, уже пора, — стряхнул с себя оцепенение Виктор.
Он оглянулся и увидел — в кафе пусто, только за одним из столиков сидит молодой человек в красном галстуке, и, похоже, он не ради фильма пришел сюда.
— Да уже пора, — согласилась Рита.
Позже Виктор совершенно не мог вспомнить фильм, только смутные картины. Много воды, подсвеченной зеленовато-голубым.
В какой-то из особенно впечатляющих моментов в темноте зрительного зала раздался громкий возглас, Рита вздрогнула и схватила Виктора за руку.
— Я пугаюсь внезапных звуков, — зашептала она виновато и хотела высвободить руку, но Вяземский удержал её пальцы, и она не сопротивлялась этому.
С этого момента Виктор уже ничего не воспринимал на огромном экране первого кинотеатра города. Ни стерео звук, ни специфические эффекты его не занимали. Осталось лишь одно — прикосновение к её руке, пальцы Риты, мягкая ладонь, которую ему так хотелось поцеловать.
Ещё тогда, в тот самый вечер, сидя в полутьме зрительного зала с этой незнакомой девочкой, он вдруг понял, что они неминуемо будут вместе. Виктор не знал когда…может быть нынешним вечером, или завтра, через месяц, или через год, но она станет его. Наверное, и она почувствовала это неизбежное и повернулась к Виктору. В темноте, отражая экран, светились её глаза.
— Дождёмся конца или уйдём сейчас? — тихо спросил Виктор, наклоняясь к её уху. Рука его, помимо его воли крепко сжала пальцы Риты.
— Посмотрим до конца, — ответила она.
Вот уже и песня «Моё сердце на дне океана», в зале зажгли свет, Виктор с Ритой стояли, оглядывались и решительно не могли понять, почему в публике через одного рыдают…
Зато, когда они смотрели друг на друга…трудно выразить словами, как это бывает — но они понимали, что случилось нечто важное.
Он всё ещё держал её руку в своей, и даже когда они встали, не отпустил. Это прикосновение было как поцелуй.
В обе стороны от них к проходам двигались люди, скоро Виктор и Рита остались одни в ряду и спохватились только, когда билетёры начали щелкать замками, закрывая двери выхода из зала.
— Сейчас нас тут запрут, — сказал Виктор, — это последний сеанс.
— Ой, нет, мне домой надо, — совершенно искренне испугалась его шутке Рита, высвободила руку и побежала вдоль ряда, потом по боковому проходу, к единственной оставшейся открытой двери.
Виктор пошел за ней.
Он провожал её по ночному городу. С Невского свернули на Фонтанку и пошли в сторону бывшего Ленконцерта, к Банковскому мосту. Было уже темно и фонари отражались в воде. Виктор взял Риту под руку.
Она притихла и шла молча, остановилась у пятиэтажного дома, который фасадом выходил прямо на набережную.
— Пришли…вот, — сказала она и показала рукой на подъезд.