— Да ничего…государственные тайны у меня все под паролями, — усмехнулся он, взял телефон и набрал номер.
Виктор ждал. Телефон долго не отвечал, наконец, недовольный женский голос пробил динамик.
— Алё! Ты что не мог утром позвонить?
Виктор улыбнулся Нике одними глазами и отвечал в телефон.
— Извини, мама, я решил предупредить… я приеду из Москвы рано, но у тебя буду не сразу, у меня дела ещё.
— А ты ко мне разве собирался?
— А разве нет? Я поживу у тебя пару дней, не прогонишь?
— Опять скитается как бомж! У тебя свой дом есть.
— Ну, мама…
— Ладно, приезжай, а, да, и купи хлеба, но только белый не нарезной, а городской, запомнишь?
— Да я знаю, что ты нарезной не любишь.
— Ну всё…я сплю, весь сон мне перебил!
— Мама…постой, а код?
Но на другом конце соединения уже отключились.
— Теперь не ответит… придётся под окном кричать, — сказал Виктор. — И как вам понравился Григ? Хотите ещё послушать музыку? Или выключить?
— Очень понравился, спасибо. Наверно выключить.
— Совсем в поезде не могу спать, — пожаловалась она, — а надо. Потом, как сомнамбула весь день.
Виктор выключил ноутбук, убрал в чехол и закрыл на ключ. Телефон тоже выключил.
— Я тоже часто по ночам не сплю, а потом днём случается носом клевать. Ладно, давайте попробуем поспать, ещё часа три у нас есть, или даже четыре, поезд опаздывает — мне проводник сказал, Оказывается мы долго на стрелке стояли. — Он всё же не выдержал и спросил, — Вы домой или в гости в Питер? Хотя, что за глупый вопрос, раз города не знаете, значит вариант «домой» — отпадает.
— В гости, — ответила она.
— К родным?
— Нет, к друзьям-толкинистам, — рассмеялась Вероника.
— Вот оно что… а я-то их ругал.
— Так не моих же, а вообще.
Почему всё это интересовало его, Вяземский затруднился бы сказать, но он вдруг понял, что не хочет вот так просто расстаться с Никой и ни о чём больше не поговорить с ней.
Да нет же, зачем расставаться? Она просила показать город. И потом, куда она пойдёт с вокзала одна, с таким тяжелым чемоданом?
Виктор разулся, залез наверх. Некоторое время он молчал прислушиваясь, как Ника устраивается внизу, потом сказал.
— И как это вас одну отпустили в чужой город. Вы в Москве живёте?
— Нет, в Ангарске.
— Где? — он свесился вниз и смотрел на неё как на чудо.
— В Ангарске, — повторила она, и Виктор, хоть и не видел её хорошо в темноте, но ясно расслышал в её голосе улыбку.
— Сколько же вы до Петербурга добираетесь?
— Сначала до Москвы четыре дня, а потом уже в Петербург.
— Ничего себе, какая даль! Ни за что бы не пустил вас одну.
— Почему?
— Время теперь такое… — он опять лёг, закинул руку за голову, — я вот свою дочку не пускаю никуда одну, а она наверно старше вас.
Ника промолчала. Может быть заснула, а может не захотела ничего отвечать на это.
До утра они больше не разговаривали.
Казалось бы Виктор должен был радоваться или по крайней мере волноваться, ожидая вероятной встречи с Маргаритой, но ничего этого он не чувствовал. Он не хотел возвращаться к прошлому. Он лежал и, глядя как свет проползает по белой занавеске на окне, искал в себе хоть что-то, какой-нибудь след от своей безумной любви к Рите, но находил только боль, повторения которой он и боялся.
За полчаса до прибытия поезда Ника опять разбудила его.
Она была уже одета всё в ту же вязанную кофту, но теперь уже в чёрные вельветовые брюки. От этого казалась стройнее и моложе. Девушка ещё не подобрала волосы и они сияли, укрывая волнами плечи и спину девушки. Длинные шелковистые пряди доставали ей до пояса. Виктор залюбовался этой красотой. И ещё раз подумал, что в жизни не видал таких роскошных волос.
Когда Ника встала он ощутил волну лёгкого аромата розы. Никаких других запахов, они не смешивались и не перебивали друг друга — от девушки пахло только розой.
— Подъезжаем, кажется. Уже по городу едем, — сказала она, присела у окна и стала смотреть на проплывающий мимо унылый, на взгляд Виктора, городской пейзаж.
А Вяземский смотрел на небо. Только над Петербургом бывало оно такого серого цвета. Словно отражало волны Невы, хотя на самом деле это Нева забирала себе цвет низких дождевых туч.
— Вам, Ника, летом надо было в Питер, а сейчас что тут смотреть? Петергофские фонтаны закрыты, листья с деревьев почти облетели — значит в пригородах нет той красоты, остаётся только центр. А если дожди начнутся и ветер задует — вода поднимется — будет грустно, серо и сыро.
— Мне в любом случае грустно не будет, я так мечтала увидеть этот город. Для меня он Город. — Она повторила это с восхищением, и глаза её заблестели.
Виктор спрыгнул с верхней полки, сел напротив Вероники, наклонился, чтобы обуться и завязать шнурки.
Её колени обтянутые чёрным вельветом были совсем близко, он мог бы щекой коснуться их…
Дурацкая мысль.
— Ну, что ж, тогда как только устроитесь — сразу звоните мне, погуляем по центру. Вот моя визитка.
Он достал из кармана рубашки карточку и протянул Нике
Она взяла, руки их опять на мгновение соприкоснулись.
Виктор хотел ещё что-то сказать, но тут в купе ввалились их попутчицы и стали поспешно и бестолково собираться. Вместе с ними пришел запах спиртного и того, чем они закусывали то, что пили.
— Пойду умоюсь, — сказал Виктор.
— А я выйду в коридор, чтобы тут не мешаться, — ответила Ника. Они с Вяземским переглянулись и с трудом сдержали смех.
— Присмотрите за Григом, — сказал он, указывая ей глазами на ноутбук. Она кивнула и взяла плоский кожаный футляр в руки.
Виктор вернулся, и они так и простояли в коридоре всё оставшееся до прибытия время. Вероника смотрела в окно, а Вяземский говорил ей мимо чего они проезжают.
Поезд на самой тихой скорости втянулся под крышу, зазвучал Гимн Городу, и мимо окон поплыл мокрый от дождя перрон со встречающими. Виктор достал сверху свой кофр и чемодан Вероники и спросил.
— Так в какой район вам к друзьям?
— На Васильевский остров.
— Вот и славно, нам по дороге, так что я провожу вас.
Вяземский конечно соврал, его мама жила на Московском проспекте, а офис находился около метро Чёрная Речка, но он ещё ночью решил, что не отпустит Нику одну болтаться по незнакомому городу.
Глава 18
Они поехали с Московского вокзала до Василеостровской на метро.
Друзья, вернее подруга Ники жила на Среднем проспекте у самой подземки, Виктор хорошо знал этот район.
Первая его отдельная квартира в Питере, образовалась из благоприобретенной коммунальной комнаты в Лигово путем длинной цепочки обменов. Шесть месяцев замысловатых комбинаций с жилплощадью, хождение по кабинетам, поименное знакомство с участниками свадеб, разводов, съездов и разъездов с родителями, доскональное изучение обстоятельств расширения или сужения пространства квартир, и Вяземский оказался на углу Большого проспекта и Детской улицы, в краснокирпичном доме с мемориальной доской, установленной в честь посещения этого места вождем мирового пролетариата.
Работал Виктор близко от дома, во Дворце культуры Кирова: после музыкального училища пошел концертмейстером в народный театр. Работа нравилась, но платили мало и долго так жить не получилось, тем более с семьёй. Вяземский стал искать другие заработки и другое жилье. Но о Васильевском острове остались самые тёплые воспоминания, Виктор любил этот старый район Петербурга.
Судя по всему Нике здесь тоже нравилось. С первых шагов по питерским улицам она не скрывала восхищения большим городом, потоком людей, вереницами машин. Они с Виктором шли к метро на площади Восстания — станция в самом Московском вокзале оказалась перекрытой на вход.