Выбрать главу

– Я сам опрошу. Скажите, вы как заведующая занимаетесь и хозяйственными делами? Здание обслуживают постоянные рабочие? Ну, там… сантехники, электрики…

– В общем, да. Когда требуется, я звоню в соответствующие службы, оттуда присылают к нам рабочих, те устраняют поломку.

– Присылают одних и тех же людей?

– Не всегда.

– За последнее время к вам приходили работать незнакомые люди?

– Ну, конечно. В этих службах большая текучесть…

– Дайте-ка адреса и телефоны служб, с которыми вы сотрудничаете.

Гена и Вадик уже знали от своего шефа, что им предстоит прощупать тех людей, которые недавно поступили туда на работу и успели побывать в музее, поэтому, забрав телефоны с адресами, сразу же убежали. Архип Лукич помолчал и решился высказать заведующей комплимент – не женщине, а ее маленькому государству, то есть музею:

– А знаете, у вас здесь атмосфера какая-то не музейная… живая…

– Правда? – расцвела Зоя Федоровна. – Это потому, что у нас постоянно бывают люди. Не только экскурсии – мы проводим интересные музыкальные и литературные вечера, народные праздники. Я вас обязательно приглашу, вы не пожалеете.

А следователь уже пожалел. Пожалел, что заговорил на данную тему. Ну, получит он приглашение – будет неловко не прийти, а Щукин никак не являлся любителем всяческих мероприятий, пусть даже сугубо культурных. Он предпочитал рыбалку и чтение в свободное время. И никогда не тяготился своим одиночеством. А на мероприятия бегают те, кому заняться нечем. Таково было его твердое убеждение.

– Значит, вы разрешаете приходить сюда абсолютно всем? – спросил он.

– Конечно. Для чего же тогда существуют музеи?

– Понятно. Где бы мне теперь уединиться, чтобы опросить ваших сотрудников?

– Располагайтесь у меня в кабинете, а я у девочек побуду. С кого начнете?

– С тех, кто читает лекции, проводит экскурсии.

Почти целый день ушел на опрос только научных сотрудников, а впереди были хранители, уборщицы, смотрители. Архип Лукич разочаровался: никто из них не заметил людей, проявивших особый интерес к украденной картине. И вдруг в кабинет вошла молодая женщина, которой до полного идеала не доставало малости – хорошей одежды и косметики. Наверное, скромность украшает, но и упрощает. Имя у женщины было приятное – Лада.

– Вы проводите экскурсии… – начал Щукин заученно. – Не обращали внимания, кто-нибудь интересовался картиной сверх нормы?

– Разве может быть интерес к произведению искусства сверх нормы? – приподняла женщина собольи брови. – Далеко не все могут переложить на холст или на бумагу свои впечатления, не все способны написать музыку, создать неповторимое… Это удается единицам. Именно единицы остальным людям дарят счастье созерцания, извините за банальность. Тогда-то и проявляется интерес у толпы – когда ее потрясают искусством.

– Вы говорите о произведении искусства. Но мне сказали, что украденный портрет – далеко не шедевр.

– А люди не застрахованы от ошибок! – пылко заговорила Лада. – Лично я исхожу из того, насколько художественное произведение на меня воздействует. Пусть в «Любовнице» недостает мастерства, но она написана эмоциональным человеком, может быть, безумно влюбленным в модель. В то время любили по-особенному – страстно, безудержно. Вам знакомо чувство фрустрации?

– Насколько я понимаю, вы имеете в виду состояние безысходности и отчаяния при невозможности самореализации?

– Именно. На мой взгляд, в нашем портрете есть нечто неудовлетворенное, щемящее, несмотря на видимую красоту и любование натурой. А манера исполнения новая, смелая. Конечно же, картина не вписывалась и не вписывается в рамки стиля эпохи, принятых норм, оценки мастерства того времени. Академическая школа приветствовала скрупулезно выписанные детали – складки там, манжеты и так далее, а личность на портрете возвеличивалась. Величие и блеск, помпезность – вот главное в портрете того времени.

– Не согласен. – Щукина почему-то вдруг потянуло спорить, обычно он избегал этого. – Я вчера взял альбомы у соседей, просмотрел живопись конца восемнадцатого – начала девятнадцатого века и нашел много замечательных картин.

– Безусловно, и тогда художники пытались выйти из установленных рамок, оживить, что ли, свои работы… – Лада вдруг осеклась, потом через паузу вздохнула: – Слышали бы искусствоведы, что я вам говорю, они бы меня убили.

– К счастью, вас слышу только я, – улыбнулся Щукин.

– Мне довелось видеть в оригиналах многие работы тех лет, и признаюсь честно: они не произвели на меня сильного впечатления. Что-то в них есть надуманное и неестественное, а то и сахарное. А личность художника не просматривается. А вот если бы вы видели нашу картину, то заметили бы тонкую, больную душу художника. Я не знаю, как это объяснить, но чем больше смотришь на «Любовницу», тем больше думаешь о художнике. В общем, лично я считаю нашу картину произведением искусства, хотя мое мнение в расчет не берут.