– Маман, папа́, я привела к вам Натали Гордееву, – сказала Ирина.
Наташа слегка присела, чувствуя, как у нее краснеют не только щеки, но и шея, плечи. Если ее сейчас выставят вон – она не переживет. Возникла неловкая пауза, так как графы должны были первыми начать светский, ничего не значащий диалог, обычно состоящий из нескольких любезных фраз, дающих право думать, что гостье рады. Но хозяева дома молчали, что уже было равносильно скандалу. Выручила старая графиня, вдруг проснувшись:
– Гордеева? Где? Ах… Так это та самая Наташка? Весьма недурна.
– Благодарю вас, ваше сиятельство, – едва не плача (уж и подбородок задрожал!) вымолвила Наташа.
Распорядитель бала объявил вальс, заиграл военный оркестр, молодежь тут же упорхнула вместе с Ирен. А Наташа осталась стоять перед строгими взорами графа и графини, словно на судилище грешница, с которой срывают одежду. Горели щеки, уши, на лбу выступили капли пота… И тут Светозар Елисеевич встал с места и предложил ей руку:
– Позвольте, сударыня?
Наташа с благодарностью улыбнулась, вышла с ним на середину залы. Несколько медленных па – и она пришла в себя, более смело посмотрела в непроницаемое лицо графа. Тот, снисходительно глядя на нее сверху, сухо заговорил:
– Сударыня, поступок ваш дерзок.
Ну, конечно, ее же не приглашали, она пробралась сама.
– Простите, ваше сиятельство, – начала Наташа, волнуясь. – Я никогда бы не осмелилась, но… моя матушка, Агриппина Юрьевна… ее арестовали…
– Знаю, голубушка, знаю.
– Но я не знаю, за что…
– За убийство, голубушка, за убийство.
Легко брошенные слова… А сколько в них губительной силы! Они будто разом обрушились на Наташу, повисли на руках, ногах, плечах, тянули вниз. Нет, это всего лишь слова, граф произнес их случайно, в них какой-то другой смысл…
– Как? За… что?!! – едва ли не шепотом выговорила Наташа.
– За убийство, – повторил он. – Что же вы встали? Танцуйте, на нас смотрят. Вам дурно? Весьма странно, вы так смелы и вдруг собираетесь упасть в обморок…
– Нет, нет… Я не… Не может быть!
– Агриппина Юрьевна убила двух человек, третьего тяжело ранила. Ваша матушка совершила тяжкое преступление и должна быть наказана в соответствии с законом. А теперь прошу прощения, сударыня, я не могу более уделять вам внимания. Честь имею.
Он оставил ее посреди залы в вихре кружившихся в танце пар, неоднозначно дав понять, что ей, дочери убийцы, здесь не место.
Сколько блеска… Сколько света и красок… Сколько улыбок… смеха… Все мелькает, мелькает… Голова Наташи закружилась еще сильней, чем кружились пары. Не имея сил, она расслабилась, но почему-то не упала. Что-то поддержало ее… Или кто-то?
Среди круговерти, в которой ничего было не разобрать, она вдруг четко увидела лицо. Совсем близко. Наташа в непонимании широко распахнула глаза, чтобы рассмотреть этого человека. Узкие бакенбарды фавори, обрамляющие щеки… большие зеленовато-желтые глаза, в которых плавают черные круги зрачков… губы в усмешке… Ах да, это тот самый… мсье… с фамилией… забыла. Наконец она поняла, что танцует с ним. Танцует? Разве он приглашал ее? Наташа не помнит. Но она не хочет танцевать!
– Прошу простить меня, – сказала девушка по-французски, остановившись. А голова ее все кружилась, кружилась…
– Вам нужна помощь, Натали? – участливо спросил он.
Откуда этот господин знает ее имя? Внезапно в памяти всплыло более важное: «Убила двоих, третьего тяжело ранила…» Как это убила? Кто? Матушка?!!
Стало душно. Наташа сорвалась с места и побежала по зале, лавируя среди пар, а то и сталкиваясь с ними. Бормоча на ходу извинения, она мчалась к спасительному выходу. Да сколько же здесь народу? Будто весь мир собрался в одной зале. А ей необходимо вдохнуть свежего воздуха, иначе она задохнется.
Сбежав вниз по лестнице, Наташа прямиком направилась к дверям, выскочила наружу, не слушая, что говорил ей лакей. Наконец-то задышала глубоко и часто. Что же делать дальше, куда бежать? У парадного стояли экипажи, где-то тут и ее карета… Кто-то накинул пальто на плечи…
– Да как же можно на холод в одном платьице? – бухтел Иона. – Эдак простыть недолго, вон вся взопрела…
Наташа, не оборачиваясь, схватила его руку, придерживающую пальто на плечах, прижалась щекой к ней и тихо всхлипнула:
– Иона… увези меня отсюда…