– Да уж… Но вернемся к нашей краже.
– А история создания портрета вам известна?
– Абсолютно ничего не известно.
– Но должен же кто-нибудь знать о ней! Может, название «Любовница Синей Бороды» числится где-то в каталогах…
– Насколько мне известно, ее нет ни в одном каталоге, кроме как в нашем. Эксперты еще в советское время оценили картину скромно – не шедевр. То есть за нее не дадут огромных денег. Но, может быть, вору достаточно небольшого вознаграждения…
Архип Лукич задумался. Что-то сомнительно… Тогда какого черта было вору рисковать? Чтобы украсть вещь, которая не принесет баснословных денег? Золото из курганов на западных аукционах стоит огромные деньги, за какую-то фитюльку можно получить тысяч сто долларов… Почему же дорогие скифские поделки не взяли? Есть в этой нелогичности нечто противоестественное…
– Можно мне забрать фотографии? – спросил Щукин.
– Конечно, – разрешила Зоя Федоровна, а минуту спустя, пока Щукин не отрывал глаз от изображенного на них ангелочка, с грустью проговорила: – Знаете, у меня омерзительное ощущение. Будто прокрались в твой дом, беспардонно рылись в твоих вещах грязными лапами, потом забрали частицу твоей души… Кстати, украденный портрет нравился посетителям, у камина народ надолго задерживался.
– Все же странное у него название – «Любовница Синей Бороды». Почему не «Дама с веером», скажем? – произнес Щукин. – На мой взгляд, женщина, изображенная на картине, чиста и непорочна, а тут любовница… да еще изувера…
– Почему не допустить, что это чистое создание попало к развратному и жестокому человеку? Вон, почитайте, какую власть имели помещики над крепостными. А девушка, возможно, была крепостной. Кстати, многие русские помещики держали гаремы, жестоко обращались со своими рабынями.
– А почему вы считаете, что название именно такое? – не успокаивался следователь.
– Сзади на холсте есть надпись: «Любовница Синей Бороды». И больше ничего. Ни даты создания, ни подписи художника.
– Я полный дилетант в живописи, но… Вы ведь сказали, что картину написал крепостной и, если не ошибаюсь, русский живописец, так?
– Да, все верно.
– Откуда же вы знаете, что ее писал русский живописец, тем более крепостной?
– Ну, во-первых, определен возраст картины. Во-вторых, надпись. Надпись сделана на русском языке и в то время, когда создана картина. Название написано не чернилами, а краской. Эта же краска, вернее цвет, встречается на полотне. Вероятней всего, именно автор картины написал название, поэтому мы решили, что создал ее русский живописец.
– Но почему он крепостной? – не унимался Щукин, будто это важно – в рабстве находился художник или был свободным. Скорее, Архип Лукич удовлетворял свое любопытство, как удовлетворяли его жены Синей Бороды из сказки, заглядывая в запретную комнату.
– Картина, безусловно, написана талантливым художником, но самодеятельным, сама манера об этом говорит. Русские художники, прошедшие академическую школу, писали иначе, добротней, грамотней. Если смотреть на оригинал, то заметны мазки, а это нехарактерно для тогдашней живописи, в то время увлекались светотенью, мазки сглаживали. Отсюда следует, что писал художник, не получивший образования, а работавший по наитию. Надо еще учесть, что знать всячески поощряла рвение к искусствам в своих холопах, ведь это поднимало престиж собственника. Вот мы и сделали вывод, что написал портрет крепостной.
– Вы не знаете, кто-нибудь проявлял интерес к картине? Я имею в виду особый интерес? Может, один и тот же человек часто приходил в музей, подолгу любовался ею?
– Не знаю. Надо у девочек спросить, которые проводят экскурсии.
– У меня просьба, Зоя Федоровна. Постарайтесь отыскать сведения о картине, может, где-то все же есть упоминания о ней.
– Обещаю сделать все возможное.
Архип Лукич вернулся в зал, приблизился к эксперту:
– Ну, что тут у вас?
– Обычное дело, – не утешил Натан Ефимович. – А вы надеялись, что преступники оставят пальчики, отпечатки ботинок, волосы или какую-нибудь вещицу? Нет, к сожалению, все чисто. На мой взгляд, Архип Лукич, самая большая ошибка цивилизации – переизбыток информации. Человек в наше время знает слишком много такого, что знать ему вовсе не нужно. Телевидение, радио, газеты усердно информируют население о преступлениях и методах их раскрытия, в результате преступники извлекают уроки, становятся предельно осторожными и предусмотрительными. Вам так не кажется?
– Кажется, кажется, – покивал Архип Лукич, пристально оглядывая зал музея, словно сейчас ему должно было открыться то, чего остальные не замечают.